Русские на Афоне. Очерк жизни и деятельности игумена священноархимандриата Макария (Сушкина)

О. Макарий и о. Иероним, доселе уклонявшиеся от какого бы то ни было вмешательства в дела Ильинского скита и решительно избегавшие переписки[239] с о. Иннокентием, советовали последнему всякого рода корреспонденции с ними предпочитать личную беседу «усты ко устам». Теперь, когда ими было получено от Гладкова письмо о содействии, то они решились дать обстоятельный и продуманный совет как самому г. Гладкову, так и о. Иннокентию. «Желание ваше, – писали отцы Гладкову, – относительно перемены нынешнего настоятеля оного –

вещь неосуществимая, с какой бы стороны мы ни стали рассматривать этот предмет. С чего и с какого повода начать это дело? И кто будет начинать оное? Братия скита перемены своего настоятеля не желает, настоятель сам о сем не думает, монастырь, заведующий скитом, сам делать в нем какие-нибудь перемены никакой причины, никакого повода не находит. Итак, кто же и по каким причинам будет устранять нынешнего настоятеля Ильинского скита от занимаемого им места? Если двое или трое из скитской братии и желают перемены настоятеля, то их голос в этом случае не может иметь значительного веса; все дела избирательные решаются по большинству голосов, и большинство голосов всегда имеет перевес пред меньшинством, как и вам известно. Да и сами указываемые вами лица в настоятели скита Ильинского вместо нынешнего, т. е. отцы Гервасий и Антоний никоим образом не решатся взойти на шаткий этот трон. О. Гервасий еще не забыл и хорошо помнит испытанные им, в бытность его в ските, замешательства и тревоги и уж, конечно, не пожелает подвергаться снова этим треволнениям. Он и держался в ските решительно только из уважения к нашим его о сем упрашиваниям

. О. Антоний не пойдет, ибо ведь они поддерживали карьеру о. Андрея, да и просто по неохоте заниматься подобного рода делами. Да и то нужно сказать, что малороссы с великороссом не уживутся. Нет, если теперь водворился там хоть какой-нибудь мир, то пусть уж он и пребывает; если теперь улеглись там треволнения, то и поднимать их уж не нужно. Таков наш взгляд на занимающий вас предмет относительно перемены нынешнего настоятеля Ильинского скита. Таково наше мнение о сем предмете. Знаем и понимаем и мы очень хорошо, что дело это действительно требует изменения в своем составе. Но опасно приступить к этому изменению, ибо вместо простого изменения пожалуй все перепутаем, переломаем и сокрушим. Вот что!»

[240].

Это правдивое и откровенное письмо старцев Пантелеимоновского монастыря весьма не понравилось М. Р. Гладкову, который прямо назвал его «неприятным». Не обращая никакого внимания на вполне резонные доводы старцев и не желая успокоиться на их благоразумном совете, но вместо этого проникнутый страстным желанием заставить старцев действовать согласно с его планами и желаниями, г. Гладков позволил себе написать старцам Руссика довольно резкое и исполненное угроз письмо. «Если судьба столкнула меня, – писал он старцам в ответ на предыдущее письмо, – быть участником при святой Ильинской обители, около 14 лет трудиться, то я не оставлю

, чтобы люди, не имевшие вовсе понятия, что значит монах без веры христианской, разными мошенническими средствами и подкупом монастырскими деньгами сделались ради своего диавольского честолюбия властителями и разорителями скита, – я допустить не могу и прошу вас, так как вы на Святой Афонской Горе считаетесь первым русским монастырем и имеете влияние на другие монастыри, то потому вы можете и даже должны взять на себя труд по долгу христианства и спасти святую церковь от разорения. В противном случае я вынужден буду русскому правительству и Св. Синоду описать все дрязги и все, что делается с пожертвованиями бедных вдов и сирот, которые посылают из России на Афон, и вынужден буду этот письменный сбор денег раскрыть, какой делают афонские монахи в России, и выйдет тогда плохо для всех»[241].