Русский ад. Книга первая

– Знаю, Яков Борисович. Знаю, но плохо. А хорошо Руцкого никто не знает. Только те, наверное, кто с ним воевал…

Акоп внимательно посмотрел на Алешку:

– Вице-президент, которого никто не знает? Сильно! А с Гайдаром у него как?

– Мальчик. В розовых штанишках… – Алешка вдруг понял, что Акоп невозможно обмануть. – У меня с Руцким только что интервью было. Он так сказал.

– Ты что, журналист?

– Ага… Хотя выгоняют. «Известия».

– За что выгоняют?

– На повышение иду, Яков Борисович.

– Журналист – и на повышение? Ерунда, парень… – удивился Акоп.

– Ага! Ерунда. Я тоже так думаю.

Акоп открыл бар:

– Водочки не желаешь?

– Увольте, пока без благовременья… – важно ответил Алешка.

Не так давно он смотрел по телевизору «Егора Булычева», и фраза ему приглянулась.

– А пиво хорошее… по времени? – поинтересовался Акоп.

– Пиво хочу, Яков Борисович…

Акоп достал две банки «Туборга».

– Не стесняйся.

– Стесняюсь, Яков Борисович.

– Не стесняйся, говорю!..

Акоп не любил, когда его называли Акопом. Для всех (даже для сына) он был только Яков Борисович.

– И что твой Руцкой?

– Руцкой… – Алешка чувствовал себя не в своей тарелке, – Руцкой, наверное… хороший человек. Но нельзя простить ему моральный идиотизм.

– Как-как?

– Все, что Руцкой говорит, переодетая конъюнктура, Яков Борисович…

– Все они конъюнктура! – махнул рукой Акоп. – А Гайдар? Это не конъюнктура? Кто с Запада, так он в рот тому сразу заглядывает. Не конъюнктура? На русскую водку увеличил акциз! А на их «Роял» и «Абсолют» – наоборот, сразу, как пришел, снизил таможню! На границе, в Чопе, фуры со спиртом на тридцать километров сейчас выстроились, к нам прут, к Новому году. Это как? Это не диверсия… говори?

Лицо Акопа почему-то стало вдруг детским, даже губы округлились и беспомощно вылезли вперед.

– Капитализм… он же разный, парень! Есть капитализм организованный. Умный. А есть, как у этих, стихийный. В наших условиях – бардак. Значит, ты, Гайдар, сделай по уму: сначала дай русским заводам подняться, а уж потом «Роял» завози. Так? Так. Думать же надо! О нас. А он – о них думает. В рот им глядит. Видно у них зубы лучше. – Ты к нам, к нам иди, Гайдар, но не с акцизами, а с кредитами, ведь когда мы отстроимся, когда поднимемся, мы же между собой конкурировать начнем, значит, цены в итоге понизятся и голодных – не будет.

Сделай, Гайдар, как Китай! Как немцы западные в 46-м… Рынок строишь? Строй, если умеешь. На здоровье. Только зачем же ты, Гайдар, сейчас уничтожил 27 тысяч колхозов?.. Тебя кто просил? Рынок просил?..

– …сколько, сколько?.. – перебил Алешка.

– 27. Тысяч! Они, бл, мешали? Полностью обеспеченные техникой, с МТС, как у нас в Пушкине. Гайдар, ты для кого рынок строишь? Для нас? Или для них?.. Зачем Россию отдаешь? Моя водка лучше, чем «Роял»? Попробуй, сука! Гайдар, ты в водке понимаешь? А?!

Когда Акоп нервничал, у него сразу появлялся армянский акцент.

– А у м-меня ощущение, что Гайдар только для них старается. Он же считает себя их учеником!..

– Так вообще же жрать было нечего, Яков Борисович! Вспомним 91-й…

– А, слушай! Жрать было нечего, это государственные магазины. Но в каждом магазине… – что с тобой, забыл? – имелся коммерческий отдел. Они же все скупили! Магазины. Сами у себя. По дешевке покупали. А продавали уже задорого, как и кооперативы, ибо коммерческий отдел – это уже частная собственность, тот же кооператив. А у кого они купили, гордой? Не у государства?

Алешка молчал.

– Это ж нэп – верно?! Чистый нэп двадцатых годов, 339 когда Владимир Ильич сообразил наконец (только не говорил никому), что их социализм – это полное говно, и вернулся к тому, что знал с детства…

И опять Алешка молчал. А что тут скажешь?

– Ты смотри, – спокойно продолжал Акоп. – Немцы после войны… что те, что эти… они ж шнапс не в России, не у Иосифа Виссарионовича покупали, хотя в России он явно был лучше, а себестоимость спирта тогда – четыре копейки литр!

Нет, дорогой: немцы сразу, с первых же дней, свое производство поднимали! А в России водка – это ж… вторая национальная валюта!

– Согласен… – кивнул Алешка.

Он ему чем-то нравился, этот дядя: говорит прямо, все как есть, не играет, хотя Алешка – журналист, только дураки перед журналистами раскрывают душу.

Так, не стесняясь, говорят обычно только чекисты. Или Акоп у них «на подписке»?..

– Я вот, – Акоп помедлил… – я Андропова не уважаю. Он всегда меня притеснял. Я вообще никому не верю в правительстве. И тебе не советую верить. Но Андропов и его псы гонялись за мной по закону. И не потому, что Яков Борисович делал плохую водку. А потому что свою водку, государственную водку, они продать не могли!

Я мешал. Их водка дороже! Я что, дурак, делать водку дороже государственной?