Русский ад. Книга первая

Но мой шнапс, парень, был с качеством. На мытищинской воде. Я сам его пил. Друзьям посылал. – Или Гайдар решил просто с Россией не связываться? На кой черт, Гайдар, ты тогда нужен? Спирт «Роял» без акциза как высшая победа демократии? Совсем ошалели? Сколько сейчас народу им потравится, дай срок! – А интеллигенция твоя, парень, просто… партия дураков, вот что я думаю: просрали они Россию под видом демократии, из такого отстоя, как сейчас, уже хрен выберешься. Руцкой – идиот, но он же прав! Идиоты… – вот время, да? – идиоты сейчас правы…

В какой-то момент Алешке показалось, что Акоп будто составляет план его будущей статьи.

– Руцкому передай: не поеду. С радостью, мол. Но не поеду. Знаешь почему? На столике – вон, курская газетка лежит. 90-й год. Март, по-моему. Дай, гляну, – Акоп взял в руки потрепанную, с дыркой, «районку».

– Ну да, 29-е. Читай! Вслух.

Алешка осторожно развернул газету. На первой полосе – выступление Руцкого в Железногорске, в местном райкоме партии. Заметка была расцвечена красным фломастером, а один абзац жирно выделен в квадрат.

– Читай!

– «Я – русский полковник, мне стыдно за этих демократов. Я был на митинге в Лужниках и посмотрел, какое хамство со стороны Афанасьева, Ельцина. Они и на Владимира Ильича руку подняли! Они, эти подонки, рвутся возглавлять российское правительство…»

– Вот, парень… – Акоп раскраснелся и совершенно по-детски смотрел на Алешку. – Руцкой, ты говоришь, мастер… да? Какой он мастер, что с тобой?! Неблагодарный нищий, вот он кто!.. – Теперья ему понадобился, – а? Скажите, пожалуйста!.. Значит, деньги будет просить. За дружбу. За все сразу!

– Интересно, Ельцин куда смотрит?.. – протянул Алешка.

– Ельцин? Сердца у него не хватает, парень, – сердца!

– А вы… мафия, Яков Борисович? – вдруг спросил Алешка. Если у него вдруг появлялись какие-то вопросы, он и сам уже не понимал, зачем он их задает.

– Некультурный ты, – засмеялся Акоп. – Большой бизнес, парень, это всегда… хорошая компания, потому как он не делается в одиночку. В этой компании важно только уметь поделить деньги. Русские, знаешь, как делят деньги? Как Попандопуло в Малиновке. Не потому, что жадные, – нет! Из принципа. И – сразу ссорятся. А мы, армяне, хитрее, чем русские. Мы если и ссоримся, то не в первый день. Мы ссоримся, когда можно поссориться. Поэтому с армянами приятно иметь дело. Нас весь мир уважает.

Ты знаешь, парень, что в Англии попытка переспать с принцем-консортом (или принцессой-консортом) рассматривается как заговор против государства? Карается смертной казнью. До сих пор! Вот это я понимаю! Так вот, мальчик, настоящий бизнесмен – это как принц-консорт. Настоящий бизнесмен – это национальное достояние. Пойми, брат: если б не мафия, рубль в России давно бы грохнулся. Только мафия сейчас рубль держит. Не Гайдар же! Мафии рубль нужен. А Гайдар сюда доллары запустил. Была б моя воля, парень, я б по десять лет тюрьмы давал. Знаешь, за что? За оскорбление чувств верующих в рубль!

Почему, скажи, все крупные воры сейчас уничтожены? Все до одного, вот только Хасан держится. А? Чтоб не мешали правительству воровать, вот почему…

– То есть Ельцин… – Алешке хотелось поменять тему разговора, – Ельцин, Яков Борисович, будет несчастьем России, так… выходит?

– Не знаю я, парень. Он с Урала, да? Урал это уже не Европа. Но и пока не Азия. Он из двух половинок, этот Ельцин. Азиопа. Если в нем европеец победит – одно. А если азиат… впрочем, чего гадать, все станет ясно, знаешь, как быстро…

22

– Я… свет-то приглушу… – голос из темноты звучал тихо-тихо, и было в этом голосе что-то бабье.

– Ну как? Лады?..

– Только я не вижу ничего, – сказала Алька. – На «ты» можно?

– Оч-чень правильно, что не споришь с мужчинами; молодец… – отвечал голос. – Я всегда уставал от женщин, которые спорят, но мысль моя заключается в другом: только неутоленная любовь бывает романтичной. И нельзя, деточка, строить отношения между мужчиной и женщиной без учета этого фактора. Если девушка – для души, какие тут споры, верно? Согласна?.. Молодец, что согласна. Выпьешь что-нибудь, деточка?

– Хочу красное вино, – кивнула Алька. – Если ты нажрешься, значит, и я нажрусь. После виски все бабы киски! У тебя есть жена?

– Налей сама, пожалуйста, твой мужчина устал, ты… ухаживай за мужчиной, ухаживай… Человеческие чувства непредсказуемы. Чем старше я сейчас становлюсь, тем чаще мои свидания напоминают мне собеседования.

– Да ну?

– Да. Жена у меня есть, но ты не придавай этому значения. Мой идеал – жена без вредных привычек и с такими запросами, которые она сама может удовлетворить. В том числе, не жить со мной. Только воспитывать детей.

Алька улыбнулась:

– Слово хорошее… деточка! Мне так никто не засаживал.

– А эт-то искусство, деточка, – уг-гадывать, что человек хочет услышать… Вот так, между прочим, делается настоящая политика. Алина Веревкина тебя зовут?

– Веревкина, – кивнула Алька… – А я чувствую, всю жизнь буду ничьей…

– Поце-му так?

– Потому что семья – это зло. Народ нигде так не ругается, как по квартирам. На кухнях. Это ж самое страшное место – кухня!