Русский Афонский отечник ХІХ-ХХ веков

Причина такого оскудения Петропавловского монастыря, наверное, кроется в общественно-политическом состоянии тогдашней России. Революция 1905 года, к сожалению, сильно изменила настроение простых людей. Большинством народа овладел непонятный психоз: люди перестали бояться Бога, потеряли всякое благоговение и страх Божий, перестали ценить человеческую жизнь, что хорошо подтверждает письмо отца Алексия от 23 апреля 1908 года. «До того, – писал он, – жизнь монастырская в России дошла переворотами своими, что невозможно никак управлять монастырями и братией. Я нескольким монастырям был благочинным, но по обстоятельствам отказался. Невозможно. Недавно даже ударили чем-то в голову, и едва отошел. И в своем монастыре не без беды. Бежал бы сломя голову, но куда, не знаю...» [139]

Когда в 1912 году самарский Петропавловский мужской монастырь был закрыт, отцу Алексию решением Священного Синода разрешили вернуться на Афон. Ему представилась возможность осуществить свою давнюю мечту, но он смог добраться только до Новоафонской обители, тяжелая болезнь не позволила ему продолжить путь. Здесь он и преставился. Точная дата его смерти не установлена. Но, по всей видимости, он умер во время Первой мiровой войны, когда сообщение между Новым Афоном и Россией полностью прекратилось, чем и можно объяснить отсутствие информации о его смерти.

Схимонах Гликерий (Никитин)

Схимонах Гликерий [140]

(в мiру Григорий Петрович Никитин) был крестьянином Городищенского уезда Пензенской губернии. Родился он в 1822 году. Роста был среднего, волосы имел русые, глаза серые. О его жизни в мiру ничего не известно, знаем только, что когда ему исполнилось 53 года, то он решился стать монахом. В 1875 году Григорий Петрович прибыл на Афон и поступил в монастырь святого великомученика Пантелеимона, где был пострижен в мантию 14 октября 1876 года с именем Гликерий.

Вначале он проходил послушание в больнице, ухаживал за больными. Потом работал на огороде. А после пострига его отправили в Каламарию, где были сельскохозяйственные угодья монастыря. Началась Русско-турецкая война, и вместе с тем начались гонения и притеснения русских, находящихся на территории Турецкой империи. Было разгромлено Солунское подворье монастыря, братию арестовали.

Вскоре после того, как отцы были посажены под арест, в Солунь прибыл из Каламарийского метоха монах Гликерий и, узнав о случившемся на подворье, обратился за советом к солунскому митрополиту Иоакиму (впоследствии Патриарху Константинопольскому Иоакиму ІІІ), но тот посоветовал отцу Гликерию подобру-поздорову уезжать восвояси, дабы и самому не испить той же чаши, которая досталась на долю его собратьев.

У каждого человека есть хотя бы одна возможность в жизни доказать искренность своей веры к Богу, показать свою любовь к Нему и людям, но мы часто именно в этот решающий момент не можем возвыситься над собственными немощами и упускаем этот важнейший момент своей жизни. А после этого, если мы даже и проявим чудеса подвижничества и если даже напишем толстые книги о любви и порядочности, все равно наша заслуга перед Богом и людьми будет ничтожной. Эти все действия будут только нашими жалкими умозаключениями, но никак не результатом освящения благодатью Божией, так как благодать Божия даруется только тем, кто всегда и во всякое время готов отдать свою жизнь «за дру́ги своя» (Ин. 15:13). [141]

Отец Гликерий после такого совета иерарха мог бы со спокойной совестью вернуться в Каламарию, но он не упустил дарованную им Богом возможность проявить свою любовь к собратиям. Его христианская душа не удовлетворилась словом митрополита. Он не мог оставить в беде своих собратьев и, несмотря на то, что это было смертельно опасно, начал искать пути, как помочь им.

По совету некоторых доброжелателей из греков он отправился к французскому консулу, чтобы рассказать ему обо всем случившемся на русском подворье. Консул принял его ласково и, узнав обстоятельства дела, тут же отправился к паше, управляющему городом, для объяснений. Паша доложил консулу о причине заключения афонских отцов. Он сказал, что монахи подворья подозреваются правительством Турции в помощи России и что они будут отправлены в Константинополь к высшему начальству. Из ответа паши, переданного консулом, отец Гликерий понял, что на освобождение отцов нет никакой надежды.