Русский Афонский отечник ХІХ-ХХ веков

Стараясь развить в народе глубокое религиозное чувство, любовь к Родине, престолу, отец Малахия не отказывал никому и в устном назидании, совете. Проникнутое твердой верой в Бога, искренностью и теплым участием слово его имело сильное влияние на слушателей.

Служа нравственным оплотом для других, сам отец Малахия находил для себя духовную поддержку как в частной переписке со старцами обители, [145] так и в своих ежегодных посещениях на некоторое время Афона.

Во время своих недолгих пребываний на Афоне он наслаждался душевным миром и покоем, с удовольствием погружаясь в атмосферу монастыря. Причем всегда при этом он служил для братии примером точного исполнения монастырского устава. Приходил в церковь первым, а уходил – последним.

Являясь прекрасным чтецом, отец Малахия нередко утешал братию на всенощных бдениях своим выразительным чтением поучений. Читал он твердым раздельным языком, подчеркивая главные места, что свидетельствовало о его глубоком понимании смысла прочитанного.

Но особенно любил отец Малахия совершать Божественную Литургию, которая у него отличалась значительной продолжительностью. При совершении проскомидии он сам, без диакона, поминал все свои многочисленные записочки. В свой синодик он имел обыкновение записывать всех благодетелей монастыря (несмотря на то что они и так особо поминались в соборе согласно уставу обители), братию и вообще каждого, кто имел к нему какое либо отношение. Из-за большего количества поминаемых служба длилась 5–6 часов. Для совершения такой длинной Литургии ему был отведен в обители особый параклис* (придельный храм), в котором он и совершал службу с двумя своими келейниками, заменявшими ему певцов и чтецов.

Твердая вера в Промысел Божий была отличительной чертой характера отца Малахии. Келейная обстановка его была самая простая, и по одежде он ничем не отличался от прочей братии. Простой, поношенный подрясник был обычным его одеянием.

7 апреля 1881 года отца Малахию постригли в схиму с наречением имени Михаил.

Верен оставался отец Михаил своему образу жизни и вне обители. Так же как и в монастыре, он старался неукоснительно следовать монастырскому богослужебному уставу, т. е. не опускал церковных служб, келейных занятий и прочего. В известное время, согласно уставу, он старался аккуратно вычитывать церковное правило. Ехал ли он на поезде или трясся в тарантасе, когда приходил определенный час, то раскрывал книгу и начинал, зачастую вслух, править вечерню, часы и прочее. Когда следовало читать Святое Евангелие, если ехал в экипаже, то велел останавливаться и, стоя, читал положенное Благовестие.

Живя в Ростове, на подворье, всю утреню вычитывал сам, причем любил чтение внятное, неспешное. Прекрасный знаток церковного устава, он требовал и от других точного, внимательного отношения к исполнению дела Божьего. Вверенная ему братия на подворье в Ростове, Таганроге и Чембуре, где он был настоятелем, была всегда им довольна, несмотря на то что он от своих подчиненных требовал строгого послушания, однажды сказав, не любил повторять или менять своего слова.

Пользуясь благосклонным вниманием некоторых высокопоставленных лиц, к которым он обращался по делам обители, отец Михаил никогда при этом никаких личных интересов не преследовал. Все сделанное им в области благотворительности, борьбы с расколом и сектантством через распространение в народе листков нашего монастыря отец Михаил относил не к своим заслугам, а к заслугам обители.

Так, когда Священный Синод решил наградить его наперсным крестом, отец Михаил спрашивал монастырь, может ли он принять предлагаемую награду. И только по благословению отца игумена возложил на себя наперсный крест, который, впрочем, никогда в обители не носил.

Лет пять-шесть до смерти отец Михаил уже безвыездно проживал на Афоне. Все это время он был соборным старцем. Его занимало любое дело, касающееся чистоты Православного исповедования. В библиотеке обители хранится его рукопись – ответ на статью праведного Иоанна Кронштадтского о Кресте Христовом. [146]

До самой смерти он не переставал участвовать в духовном руководстве братией монастыря. Но возраст брал свое. Он не мог уже так активно, как бы желало его сердце, участвовать в делах обители. Ему было уже за 80 лет, когда силы его заметно упали. Приближался конец земной жизни.

Однако, несмотря на старческие недуги, он неопустительно являлся ко всем церковным службам и частенько читал поучения. Чтение его мало изменилось, оно было такое же громкое и внятное, как раньше. Трудно было представить, что читает 80-летний старец. Только слабость зрения вследствие операции по поводу катаракты заставила его отказаться от любимого занятия – назидать братию святоотеческими писаниями.