Русский Афонский отечник ХІХ-ХХ веков

Отец Киприан сочинял стихи, занимался живописью, был отменным певчим – обладал хорошим басом. Братия Старого Руссика очень полюбила молодого любвеобильного монаха. Его вера была так жива и непринужденна, что он всех заражал своим оптимизмом.

Особенно укрепил в вере отца Киприана случай, происшедший с ним в самом начале его монашеского пути. Вот как описывает его отец Владимир (Колесников): «В 1875 или 1876 году на Старом Руссике жили отец Гликерий и отец Киприан (Рыженков) – певчий, теперь иеродиакон. Прислан туда был колокол в 40 или 50 пудов, который захотелось им повесить на приготовленный брус непременно накануне храмового праздника святого Саввы. Утром после трапезы собралось человек тридцать монахов вместе с пришедшими на праздник. Отец Гликерий закрепил веревки с блоками. Стали тянуть колокол, но, сколько ни старались, не могли никак оторвать его от земли. После тщетных усилий все разошлись спать. У колокола остались только двое – отец Гликерий и отец Киприан, которые, как самые молодые и ревностные, все пытались придумать, что бы им такое сделать, чтобы колокол все же был поднят. Так они стояли и размышляли и вдруг видят, подходит к ним какой-то старец монах-странник и спрашивает: „Что дети делаете?“ Те отвечают: „Хотелось бы поднять ради праздника колокол, но не смогли, не знаем, что и делать“. Затем они спросили, кто он и не сможет ли им помочь. Старец отвечает: „Я странник – серб. Что же, попробуем, может, и подымем. Иди, – говорит он отцу Гликерию, – прикрепляй как нужно“. Тут у отца Гликерия появилась какая-то надежда, что странник действительно поможет. Пошел прикреплять. Странник спрашивает: „Готово ли?“ И, получив утвердительный ответ, они втроем начали подъем. И что же? Колокол пошел свободно, почти без всяких усилий, и они подняли его до бруса. Странник велел отцу Гликерию идти поскорее привязывать его, и, закончив это дело, отец Гликерий от радости сейчас же начал звонить, а отец Киприан тоже побежал звонить в маленькие колокола. Позвонив, они хотели пригласить странника на трапезу, откушать того, что Бог послал, но его уже нигде не было. Тут они подумали, что случилось нечто чудесное. А взглянув на икону св. Саввы, признали его похожим на странника». [349]

После смерти в 1890 году родного отца, схимонаха Гурия, отца Киприана перевели в прибрежный Руссик и дали ему послушание уставщика и певчего. 5 июня 1894 года его рукоположили в диакона, а 15 августа 1912 года в архидиакона. Все это время он был главным диаконом всех праздничных богослужений. Его прекрасный голос очень любила братия и умилялась, слыша, как он произносит ектеньи. Несмотря на это, во внешнем поведении отца Киприана не было ни малейшего намека на гордость или тщеславие. Наоборот, громкий и звучный во время богослужения, он был тише воды и ниже травы при ежедневном общении с братией. Его любвеобилие не знало границ. Он всех любил одинаково сильно и стремился быть всем полезным.

Естественно, что для него стал личной трагедией раскол среди братства из-за имябожнических споров. Не вынеся братского раздора, он попросил игумена Мисаила отпустить его на время в Россию. Хорошо знавший внутренние переживания отца Киприана по поводу братских раздоров, старец согласился на его отъезд.

Отец Киприан поселился в Бизюковском монастыре и жил там вплоть до окончательного решения имябожнического вопроса. В ноябре 1913 года он вернулся в родную обитель и в смирении и послушании доживал здесь свой век.

Преставился отец Киприан 20 ноября 1936 года в возрасте 76 лет, шестьдесят из которых он провел в стенах монастыря, подавая всем пример истинной христианской любви и благочестия. Любезному читателю представим на суд его стихотворение, которое условно можно назвать его духовным завещанием нам всем, желающим спастись: