Русский Афонский отечник ХІХ-ХХ веков

Послушание отец Пинуфрий проходил в иконной лавке, на кунаке в Карее, на подворьях в Константинополе и Москве, в канцелярии обители. С 3 января 1937 года он был назначен антипросопом в Протате.

Переписка отца Пинуфрия с старцами обители [386] – прекрасное доказательство его беспредельной преданности обители и такой же любви к братии. За выдающиеся заслуги перед монастырем 20 февраля 1939 года отцом игуменом отец Пинуфрий был награжден золотым наперсным крестом.

Отца Пинуфрия характеризировало всегдашнее невозмутимое спокойствие и бесконечное доверие Богу. Никто никогда его не видел гневающимся и раздраженным. Выполняя ответственные поручения и общаясь с людьми разных характеров, он умудрялся держать себя совершенно невозмутимо. Даже при разговоре с людьми он творил Иисусову молитву и когда его спрашивали, как он это умудряется иметь постоянную память о Боге при беседах с людьми, то он отвечал так, что «любую беседу, даже самую деловую, можно повернуть в сторону Бога, главное – поставить себе задачу не говорить ни о чем вне Бога».

Интересные воспоминания об отце Пинуфрии оставил нам писатель Б. Зайцев. Он писал следующее: «Рядом со мной черный с проседью, кареглазый, спокойный и ровный, слегка окающий по-нижегородски отец Пинуфрий. Опустив руку в воду, он пальцем чертит серебряный след. Негромким привычным голосом начинает петь: „Христос Воскресе из ме-ерт-вых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех жи-вот дарова-в!“». [387] В другом месте он пишет о нем: «Разговор [с эпитропом монастыря Великой Лавры] шел по-гречески с [помощью] отца Пинуфрия. Видимо, он объяснял кто я. „Синграфевс, синграфевс (писатель)“, – говорил внушительно отец Пинуфрий. Эпитроп равнодушно глядел на меня огромными красными глазами и повторял: „Кала, кала (хорошо)“. Еще часто слышал я: „Охи, охи (нет)“, – и это несколько веселило. Видимо, перешли на домашние дела и обо мне, к моему удовольствию, забыли. Я любовался сдержанностью и достоинством, прекрасным аристократизмом своего спутника [отца Пинуфрия], бегло и любезно, точно он привык к салонам, беседовавшего с эпитропом. Вот он – крепкий и чистый лесной русский тип, заквашенный на Византии, родивший своеобразную высоту древнего зодчества, русской иконописи... Таким, как отец Пинуфрий, мог быть посол российский времен Иоанна ІІІ, живописец Андрей Рублев или мастер Дионисий». [388]

Отец Пинуфрий переживал не только за русские обители Афона, но по возможности старался поддержать новые очаги Православия, которые возникали благодаря деятельности русских эмигрантов в Европе. О том, как он заботился о русских обителях вне Афона, нам сообщает насельник Почаевского монастыря во Владимировке иеромонах Серафим. Вот что он пишет: «Весьма утешил нашу обитель пантелеимоновский иеромонах Пинуфрий. Он принес мне собрание камней и священных реликвий из разных мест Палестины и Синая, которые в благолепном ковчеге, снабженные соответствующими надписями и фотографиями, служат ныне украшением нашего миссионерского храма».[389]

Преставился отец Пинуфрий 15 июля 1953 года, прожив в монастыре 62 года.

Иеросхимонах Виссарион (Хлыстов)

Иеросхимонах Виссарион (в мiру Вячеслав Иванович Хлыстов) родился в 1878 году в мещанской семье города Москвы. По окончании философского факультета Московского императорского университета ему сулили на поприще науки большое будущее, но одна встреча изменила всю его жизнь. Однажды он сопровождал своего друга в Кронштадт, дабы тот, давно планируя поступить в монастырь, получил на это дело благословение от отца Иоанна Кронштадтского. Встреча с великим святым так поразила Вячеслава Ивановича, что он тоже решил посвятить свою жизнь Богу и не философскими размышлениями занимать ее, а фактической реализацией христианской любви. Позже в дневнике он так обоснует свое решение: «В наш век опыта, когда тысячи философских рассуждений затемняют разум читателя, явление Богочеловека есть камень, на котором зиждется богопознание. Само Евангелие опытно утверждает человека в действительности общения человека с Божеством. Но оно действительно только тогда, когда приводится в жизнь на самом деле, а не мысленно». [390]