Русский народ в битве цивилизаций

Но выше, опираясь на М. Вебера, мы говорили, что как раз идеология технологической цивилизации использовала некоторые существенные положения, заимствованные из христианства (особенно из кальвинизма). Однако здесь нет противоречия и с точкой зрения Шумахера, если принять другой развитый выше тезис — что христианство «воплощается» в принимающий его народ и каждый народ создает собственное «прочтение» христианства. В идеологии технологической цивилизации отразились некоторые концепции, взятые из очень крайнего и одностороннего прочтения. Другое «прочтение», воплотившееся в русской цивилизации, дает совершенно иное видение и гораздо ближе к тем взглядам, на которые, например, обращает внимание Шумахер. Важно обратить внимание на громадное отличие православия (по крайней мере русского) от западного христианства — католицизма и протестантизма: отличие не столько в догматах, сколько в духе и конкретных жизненных проявлениях. Православие было несравненно мягче, терпимее, менее воинственно, чем западное христианство. Это, с одной стороны, оказалось его слабостью, оно имело гораздо меньше сил противостоять давлению власти — как до, так и после революции. Но эти же черты защитили его от многих болезненных искажений духовной жизни Запада. Конечно, большинство этих тенденций проявлялось и в России, но в несравненно более мягкой, многократно смягченной форме. Например, притеснения иноверных (баптистов, штундистов), гонения на еретиков (стригольников, жидовствующих) или даже преследования старообрядцев настолько отличаются по масштабам от грандиозной машины инквизиции, что их даже затруднительно рассматривать как одно и то же явление. В связи с преследованиями жидовствующих новгородский архиепископ Геннадий советовал брать пример со «шпанского короля». Но единичные случаи сожжения еретиков принесли меньше жертв, чем одно-единственное небольшое аутодафе в Испании. (В. В. Кожинов обратил мое внимание на то, что сохранились имена восьми казненных — при том, что проблема стояла в центре тогдашней политики, о ней много писали.) Точно так же в России, как и во всем мире, существовала вера в колдовство и подозреваемых в нем казнили. Но Россию миновало преследование колдунов и ведьм, охватившее Западную Европу в XVI–XVII веках и принявшее столь грандиозный характер, что историки называют его «ведьминским безумием» (Hexenwahn). Вольтер оценивал число его жертв в 100 000, но некоторые историки говорят о миллионах. Наконец, религиозная жизнь России совершенно отлична от западной по той роли, которую в ней играли еретические движения. В Западной Европе они вечно бурлили, иногда широко разливаясь, доходя до крайних, совершенно фантастических форм. Прекрасный обзор их содержится в книге Н. Кона «В поисках тысячелетнего царства» (42). Начиная по крайней мере с VI в. непрерывной чередой появляются эти движения: «Мессии» из Бурга, Адальберта, Танхельма из Антверпена, Зона д’Этуал, петробрузиан, Вальденсов, Катаров, Альбигойцев, Братьев Желтого Креста, Братьев Свободного Духа, флагеллянтов, адамитов, цвикауских пророков, анабаптистов, рантеров, шейкеров и т. д. и т. д. Часто они собираются вокруг проповедника, называвшего себя Христом (обычно его сопровождала «Мария») или обладавшего «письмом от Христа», подтверждавшим его мессианскую функцию. Нередко его окружали 12 «апостолов». Их действия поражают совершенно невероятными крайностями, как бы стремлением максимально подчеркнуть свой разрыв с жизнью. Поклонение духовному вождю доходило до того, что воду, в которой он мылся, пили в качестве святого причастия. Отрицание официальной церкви выражалось в сожжении крестов и разрушении церквей, убийствах священников. Некоторые ходили нагими, совершали странные прыжки или нагими водили хороводы вокруг костра. Другие, борясь с грехом собственности, подвергали разграблению целые города. Еще одни считали, что они стали равными Богу или выше его, что делает для них бессмысленными моральные запреты. В качестве утверждения этих положений имели место разнообразные ритуализированные сексуальные эксцессы. Большинство из них считало весь мир злом, откуда проистекали ритуальные самоубийства и убийства. Более агрессивные считали своим призванием истребление «нечестивых», предрекали наступление времени, когда кровь будет доходить до уздечки коня и ее будут пить, как вино. Классическим примером является господство анабаптистов в г. Мюнстере в 30-е годы XVI в., которое сейчас воспринимается как массовое безумие. Подобные течения играли роль еще в английской революции XVII в. Сравнение с русскими еретическими течениями (см., напр., (43), показывает, что это совершенно несопоставимые явления: и по радикальности их идей, и по крайностям эксцессов, до которых они доходили, и по их массовости. В целом трудно отрешиться от впечатления, что дух русского православия в чем-то кардинально расходился с духом западного христианства.