Русский Ришелье

– О, я давно веду переписку с воеводой. Он дал мне немало ценных советов, как укреплять здесь влияние русского царя. А как умело этот умный воевода возрождает город Кокенгаузен!

Артамон Матвеев старался сдержать свое недовольство, но наблюдательный Винсент Гонсевский заметил, что гость помрачнел. Причина этого была гетману не ясна, и он забеспокоился: что сделал не так? На всякий случай разлил по бокалам вино, на сей раз откупорив еще одну бутылку мадеры.

– Разгоним печаль, пан посол.

Но вино не подняло настроения Матвееву. Способнейший из служилых людей России с раздражением думал: «От царя не раз слышал, как умен Афонька Ордин-Нащокин. Приехал в Кейданы – опять Ордин-Нащокин. Будь он неладен!»

Выпили еще по бокалу. Видя, что время позднее, хозяин предложил позвать слуг:

– Они быстро доведут вас до опочивальни, пан Артамон. И не отказывайтесь! Бургундское вино – крепкое, но обладает одним полезным свойством, легко понять, когда надо остановиться, чтобы не оказаться на полу. Мадера коварнее. Пока сидишь за столом, мысль кажется ясной, а потом встаешь и чувствуешь, что ноги не слушаются.

Гетман позвонил в колокольчик. Подошедший к стольнику лакей почти торжественно доложил по-польски (коим Артамон Сергеевич владел отменно):

– Постель для вельможного пана постелена.

Глава IX. Очень необычное сватовство

Хотя туман рассеивался, берег Даугавы оставался пустынным и никто не видел, какая трагедия разыгрывается почти у самых стен Царевичев-Дмитриева града. Трупы двух приказчиков валялись на влажной от росы траве. Купец Хенрик Дрейлинг застыл в оцепенении. А его дочь Герда, спрыгнув с коня, пятилась к высокому обрыву. Капитан Иоганн Шталкер пристальным взглядом следил за девушкой. При этом его глаза вновь стали изучать ее бедра. Но теперь рижанка не испытывала от этого ни капли сладостного волнения, а ощущала лишь ужас. Перед ней валялись трупы двух приказчиков ее отца, а ей офицер шведской армии бросил страшное обвинение: в колдовстве.

О, Герда прекрасно знала, что делают с колдуньями! Еще когда она была девочкой, то видела однажды страшную казнь чародейки. Некую рижанку Катрину, что жила на Заячьем острове посреди Даугавы, обвинили в колдовстве. Эту средних лет женщину не стали даже пытать. Поначалу ее просто подвергли испытанию, дабы выяснить, связана ли она с дьяволом. Со связанными веревкой руками ее бросили в проток Даугавы около места, называемого Красная Даугава[45]. Если бы Катрина утонула, покойницу посмертно признали бы невиновной. Но эта физически сильная женщина хотела жить. А так как она обитала на небольшом острове, то хорошо умела плавать. Женщина задергалась в воде и, несмотря на связанные руки, сумела добраться до берега. Ей даже помогли выбраться из воды, но рук не развязали. Ведь Катрина, как считали судьи и собравшееся посмотреть на зрелище простонародье, продемонстрировала: сам дьявол помогает ей.

В сущности, напрасно эта латышка пыталась спастись, шла бы лучше ко дну, не тратя сил.

Так получилось, что Хенрик, занятый в тот день множеством дел, забыл про казнь ведьмы и не отдал приказ служанке Байбе не выпускать Герду из дому. Герда сказала матери и Байбе, что пойдет к дочери соседа-пекаря, поиграет с ней. Мама еще напутствовала девочку: «Смотри, не объедайся медовыми кренделями!» Ведь этот мастер пек лучшие во всей Лифляндии мучные изделия и в его доме всегда имелось в избытке вкусных кренделей.