Русский Ришелье

Рижанин хотел сказать: «О чем вы говорите?», но не смог закончить фразу. Дело в том, что при словах: «Ее сожгли» Герда пронзительно завизжала. Она зашаталась. В глазах ее был ужас. Купец, задыхаясь, бросился к ней.

– Стоять! – закричал Шталкер, наведя на Хенрика пистолет.

– Пустите меня к моей доченьке! Вы что, не видите, с ней сейчас случится обморок!

– Это с ней – обморок?! Да она колдунья! И не считайте меня сумасшедшим. Я помню ее, мою Гунту, еще в имении отца, точно такую же, только несколькими годами старше.

В глазах у Хенрика появилось отчаяние, и в то же время он будто бы стал что-то понимать:

– Так в вашем имении жила девушка, похожая на Герду, но только постарше?

– Именно так!

– И ее сожгли на костре?

– Да. Но колдунья не исчезла бесследно, она, сожженная, перевоплотилась в Герду!

– О Боже! – только и мог произнести купец, падая на землю.

– Что с тобой, папа? – теперь уже дочь кинулась к отцу.

Хенрик лежал на земле, вздрагивая и всхлипывая. Он буквально сотрясался от душивших рыданий. Сейчас он понял, из-за чего сошел с ума офицер. Совпадение было бы слишком невероятным – оставалось одно объяснение утверждениям Иоганна Шталкера, самое очевидное. Видимо, в Курляндии в имении барона фон Шталкера жила незаконнорожденная дочь Хенрика. Естественно, похожая на Герду. И Иоганн Шталкер был влюблен в старшую дочь Дрейлинга. Но какая страшная судьба выпала ей! Влюбленный в нее Иоганн испытал ужас, когда ее сожгли на костре как колдунью. Потом он вдруг встретил ее сестру, почти как две капли воды похожую на нее, и вновь испытал колоссальное потрясение. Хенрика охватило отчаяние уже не от происходившего сейчас на берегу Даугавы, а от того, сколь страшной оказалась судьба его незаконнорожденной дочери, которую он так и не увидел.

Между тем офицер смотрел на Герду с мрачной решимостью.

– Колдунья, ты будешь принадлежать мне, и только мне! – воскликнул Иоганн Шталкер. – И я не намерен больше ждать, я возьму тебя прямо здесь, на берегу реки.

Хенрик Дрейлинг словно очнулся от таких слов. Его лесная колдунья, мать его незаконнорожденной дочери, осталась в прошлом. А здесь была его законная дочь и ее надо было защищать. Но как? Ему сделалось дурно от происходившего, стало трудно дышать.

Герда же неожиданно для Шталкера, наоборот, перестала бояться. Кошмар не возродился. Шталкер не собирался передавать ее судьям, чтобы ее при большом скоплении народа ее сожгли на костре. Он хотел ее всего лишь изнасиловать. Герда гордо выпрямилась, в глазах ее появился гнев. Девушка проворно отбежала к самому краю обрыва.

– И что ты сделаешь, хам, если я не дамся?! – поинтересовалась она. – Убьешь меня, чтобы потом я являлась к тебе во сне и мучила?

– Ты дочь дьявола! – испуганно вскричал немец.

– Ошибаешься, безмозглый дурак! – насмешливо ответила Герда. – Я дочь почтенного рижского купца.

Внезапно Шталкер глухо зарычал, словно разъяренный пес.

– Я слишком любил тебя, когда ты была Гунтой, – произнес он. – Околдовала, так люби теперь! У тебя нет сердца, если ты не понимаешь, что ты со мной сделала, как страшны мои страдания! А нет сердца, нечего тебя и жалеть. Ты станешь моей, здесь и сейчас!

Хенрик Дрейлинг говорил медленно и с трудом:

– Почему вы хотите обесчестить мою дочь, капитан? Да, она не ровня вам, но разница в вашем и моем положении не столь уж и велика. Я не дворянин, но один из самых почтенных купцов большого города, а вы хоть и принадлежите к благородному сословию, но всего лишь офицер-наемник на жалованье.

Нелепые по своей сути аргументы неожиданно вызвали у Шталкера желание возразить.

– Я отнюдь не нищий наемник. Я барон! Мой отец скончался от чумы месяц назад и меня известили о наследстве. О, вашей дочери не придется стыдиться такого любовника!

– Конечно. Ведь ты никогда им не будешь! – купец наконец-то собрался с силами и стал тверд.

Офицер молча сделал несколько шагов по направлению к Герде. Глаза его вновь остекленели и перестали моргать. Девушка невольно отшатнулась назад и чуть было не свалилась спиной в реку с обрывистого берега Даугавы. Ей пришлось взмахнуть руками, чтобы удержать равновесие над обрывом.

Увидев это, Шталкер остановился. Рукой поманил девушку к себе, чтобы она отошла от обрыва. На лице его вдруг появилась насмешливая улыбка:

– О чем ты говоришь? Я ни в коем случае не стану убивать тебя. Более того, ты станешь моей добровольно.

– Ты в своем уме?!

– Помни: я застал твоего отца у стен вражеской крепости. Это уже достаточное основание для того, чтобы обвинить его в контрабанде и торговле с врагом. В военное время это не потянет на колесование, но вполне достаточно для повешения. Но если ты не покоришься мне, я обвиню твоего отца и в шпионаже.

Ноги у купца подкосились:

– О, Боже! Какое вы, оказывается, чудовище!

– Я не просил, чтобы меня околдовывали!

– Но с чего вы взяли, что я шпион, барон?

– Я давно следил за тобой, – соврал для большей убедительности капитан.

– Господи, я погиб! – не выдержал Дрейлинг.

– Какой же ты негодяй! – произнесла Герда. В этот момент она была горда, красива и смела.