Русский романтизм

рассеяться по выходе из таинственной маскарадной атмо-

сферы, приобретает реальное основание, когда он убеждается,

что на руке Нины браслет отсутствует. Быстрое нарастание

подозрения, и рождающаяся жажда мести является первым

п о д ъ е м о м линии действия. Для дальнейшего его разви-

тия необходимы какие то внешние двигатели, так как Арбе-

нин ожидая новых доказательств, пока еще пассивен. Поэтому

1) „Die technik des Dramas44, 12 Aufl. 1912, гл. П, § 2.

оно совершенно логически перенесено во 2-ю плоскость, где

быстро развертывается. 1-я сцена и часть 2-й 11-го акта

и являются „повышение м", складывающимся из 3-х вос-

ходящих углов (если изобразить это графически, следуя Ари-

стотелевской „кривой"): 1) князь сообщает баронессе о своем

маскарадном происшествии; 2) для своего спасения баронесса

решается на клевету, пуская ее в ход через Шприха и 3) мни-

мая „записка от княгини" попадает в руки Арбенина. Момен-

том н а и в ы с ш е г о н а п р я ж е н и я в этой сцене является

монолог Арбенина, в котором он прощается с добродетелью

и вступает на путь мести. Все нити, вплетавшиеся до сих

пор в действие, сконцентрировались здесь: баронесса, винов-

ница интриги, в лице своего наперсника Шприха, князь,

в виде письма, Казарин, как живое олицетворение прошлого

Арбенина. Благодаря такому выполнению этой части драмы

и ее роли в целом, мы можем считать это место кульми-

н а ц и о н н ы м пунктом. В линии в о с х о д я щ е й динами-

ческая роль принадлежала, как мы видели, второстепенным

лицам, образующим в р а ж д е б н ы й л а г е р ь по отношению

к герою. Последний же выступает в активной роли только

в сцене 3-ей, II действия, которая может быть названа

н е у д а в ш и м с я т р а г и ч е с к и м моментом, так как

задуманное убийство князя не совершается. Внедряющееся

эпизодически неожиданное появление баронессы делает воз-

можной с л у ч а й н у ю р а з в я з к у , которая, однако, не про-

исходит, так как Арбенин не слушает ее объяснений. По-

стройкой этих двух моментов Лермонтов обязан, несомненно,

Шиллеровскому „Коварству и любовь". Фердинанд убеждается

в измене Луизы из письма, которое является плодом интриги

сплотившихся против него враждебных сил, и хочет отомстить

мнимому похитителю чести его возлюбленной, но поединок

не у д а е т с я . Гофмаршал стремится открыть истину, но раз-

драженный Фердинанд прерывает его, и р а з в я з к а не со-

вершается (д. IV) *).

П о в о р о т д е й с т в и я начинается в 3-ей сцене, когда

после неудавшегося убийства у Арбенина рождается новый

таинственный замысел, и заключает в себе всю 4-ю сцену

II акта и 1-ую III. Динамическая роль сосредоточивается

теперь в руках главного героя, который создает два, посте-

пенно наростающих, момента драматического напряжения:

1) месть князю за карточным столом и 2) решение отравить

Нину, для чего потребовалась новая мотивировка в виде

Я к о в л е в находит, что „динамическая канва от получения письма

до отравления героини полностью перенесена Л. из „Ков. и люб'"— Шил-

лера"—(227 ст.). чего, как увидим из дальнейшего, сказать нельзя.

„разговоров в толпе", „слухов", то есть вторичная концен-

трация враждебных сил — и поэтому это место вырастает

почти до в т о р о г о к у л ь м и н а ц и о н н о г о пункта

драмы.

Сцены поворота считаются самой трудной частью драмы,

в которой и должна обнаружиться сила поэта. „Здесь тре-

буется энергический подъем, усиление сценических эффектов,

так как зритель успел к этому времени удовлетворить жажду

впечатления. Борьба героя возрастает—нужны только важные

черты, число действующих лиц должно быть как можно

меньше, и они должны быть замкнуты в крупных сценах" 1).

Все эти . принципы постройки соблюдены поэтом: „поворот"

действия отличается, как мы видели, чрезвычайной напряжен-

ностью — „Spannung'oм".

Т р а г и ч е с к и й момент — отравление Нины отделен

от 2-го кульминационного пункта драмы—ее пением, которое

усиливает трагичность происходящего.

К а т а с т р о ф а , благодаря прибавлению IV акта, склады-

вается из 2-х частей. 1) Логически вытекающая из предыдущего

неизбежная—смерть Нины, перед которой происходит полное

раскрытие характера Арбенина, подчеркивающее эту неизбеж-

ность; 2) разоблачение тайны браслета, для чего достаточно было

бы одного князя с письмом, но, так как сюда присоединился

мотив обличения (благодаря цензурным требованиям), то яви-

лась эпизодическая история Неизвестного, совершенно не нуж-

ная для основной магистрали действия. Эта фигура обрамила

таинственным колоритом всю драму, выступив в ней в роли

карающей судьбы: в завязке—предсказывая несчастье Арбе*-

нину, в развязке — его обличая, а в трагический момент отравле-

ния, Подтверждая фатальность происходящего. Таким обра-

зом, все это явилось следствием прибавления IV акта, и про-

диктовано необходимостью связать его с целой драмой.