Русский всадник в парадигме власти

Придавая важнейшее значение стремительной атаке и действиям с коня, предписывалось «лошадь строевую… любить, беречь, чистить, кормить и прибирать ее и обходясь с нею ласково… внушая притом, что кавалериста как исправность службы, так и собственное сохранение живота зависит от соблюдения в добром состоянии лошади своей»[1253]. Требование подкреплялось рассуждениями полководца и военного теоретика П. А. Румянцева. В «Обряде службы» (1770) им еще раз подчеркивается ценность качественной строевой лошади: «наказывать и толковать тому, кто по невежеству не понимает, колико много с исправностью вещей и лошадей в военное время самая жизнь его сопряжена»[1254], почему и надлежит «офицерам строжайше наблюдать за целостью конского состава…»[1255]. И организатор русской кавалерии Г. А. Потемкин, и великий стратег А. В. Суворов настаивали на том, чтобы ей «ходить вихрем»[1256]

. «Конных полков господам командирам обучать оные быстроте», «Атака должна производиться никак иначе, чем в полный карьер», — гласили приказы Суворова[1257]. Натиск и быстрота есть основы воинского искусства, — заключал Суворов в своей «Науке побеждать»[1258].

Так Орловым было начато создание новой лошади — не существующего прежде универсального типа, одинаково пригодного для парада, похода, боя и манежа (который понимался Орловым — опытным кавалеристом — в первую очередь как курс боевой подготовки всадника и его лошади). В последней четверти XVIII в. этим условиям частично соответствовала английская чистокровная лошадь (в те времена известная под названием английская скаковая)[1259]. У себя на родине эта порода, выведенная во второй половине XVII — начале XVIII в. для колониальной кавалерии (где наличие качественной лошади было вопросом выживания), зарождающегося конного спорта и охоты[1260]

, называлась thoroughbred, что было производным от «совершенный, безупречный»[1261]. Действительно, по ряду названных качеств она являлась таковой. Резвейшая в мире, она представляла последнее коннозаводское достижение мирового значения; по достоинству ее оценили и в России. На рубеж XVIII–XIX вв. объем ежегодных поставок английских чистокровных лошадей в Санкт-Петербург составлял от 200 до 300 голов[1262].

Английской чистокровной, при использовании ее в качестве верховой, были присущи и некоторые недостатки: смещенный центр тяжести, сухие ноги и недобрый нрав. Эти недостатки объяснялись тем, что порода изначально выводилась как скаковая. Они считались преодолимыми прилитием восточных и европейских кровей, и вследствие этого малосущественными, поскольку английская чистокровная неизменно передавала потомкам свои главные достоинства: высокий рост, статность и резвость.

Орлов стал пионером разведения такой лошади в России. Первые английские лошади были у него уже во второй половине 1760‐х гг. В 1770‐х гг. он уже владел изрядным их количеством[1263]. С 1785 г., с назначением С. Р. Воронцова послом в Англии, тот оказывал Орлову посреднические услуги в подборе высококлассных лошадей. Далее на основе английской лошади Орлов начал работу по созданию новой верховой лошади.

Богатые вельможи начинают подражать Орлову. В 1780–1790‐х гг. возник ряд частных отечественных конезаводов (братьев Мосоловых, П. С. Муравьева-Апостола, Д. М. Полторацкого, С. А. Всеволожского, П. А. Чемоданова и др.), работающих на английском материале[1264]. Из Англии привозят детей знаменитого Эклипса (производитель в 1771–1789 гг.) — жеребца, который «не знал хлыста, не знал шпор и не знал проигрыша»[1265].

Дворянское общество охватило своего рода «иппомания»: к началу правления Екатерины II насчитывалось два десятка частных конных заводов, а к концу ее правления — тысячи[1266]

. В это время русское частное коннозаводство более чем успешно работает для снабжения кавалерии. Свой вклад в решение проблемы начинают вносить и военно-конские заведения (казенные военные конные заводы).

Так начатые Петром Великим преобразования кавалерии продолжались и при его преемниках. Основными направлениями развития были избраны наращивание численности и усложнение ее структуры, но состояние отечественного коннозаводства в первой трети XVIII в. и политика принудительного конского набора не позволяли реализовать задуманное. К середине столетия кризис был очевиден; вопрос приобрел государственное значение. Проблема получила решение только к концу екатерининского правления, когда А. Г. Орлову удалось успешно вывести[1267] орловскую верховую лошадь — новую породу, которая более других отвечала актуальным потребностям эпохи.

2.3.4. РУССКАЯ КАВАЛЕРИЯ В ЭПОХУ ФРИДРИХА ВЕЛИКОГО

Кавалерийская атака выигрывается не столько саблями, сколько хлыстами.

Ф.-В. Зейдлиц[1268]