Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море

Точные указания на то, кому, в каком количестве и с какой целью предназначались японские деньги, российская контрразведка получила из записки Циллиакуса, изъятой сотрудником Мануйлова из чемодана Акаси в середине мая 1905 г. «Японское правительство при помощи своего агента Акаши, – пояснял содержание записки Мануйлов, – дало на приобретение 14 500 ружей различным революционным группам 15 300 фунтов стерлингов, то есть 382 500 франков. Кроме того, им выдано 4000 фунтов (100 000 франков) социалистам-революционерам и на приобретение яхты с содержанием экипажа 4000 фунтов (100 000 франков)»[670]. Кроме эсеров («

SR») в качестве получателей крупных сумм в документе фигурировала Грузинская партия социалистов-федералистов-революционеров («G.

»), ППС («S.-P.») и Финляндская партия активного сопротивления («

F.»).

Из докладов Мануйлова видно, что с конца апреля – начала мая 1905 г., т.е. с момента вступления операции по закупке и переправке в Россию оружия в завершающую стадию, Акаси решительно изменил образ жизни. Он стал непрерывно переезжать из одного западноевропейского города в другой, не задерживаясь нигде дольше 2—3-х дней, а то и нескольких часов. Для связи с Циллиакусом и Деканозовым он пользовался несколькими параллельными каналами: зашифрованные и подписанные псевдонимами письма и телеграммы шли обычной почтой либо пересылались с оказией или курьером; в качестве резервных «почтовых ящиков» использовались японские миссии в Швеции и во Франции, где особо доверенные лица японского разведчика – военный и морской атташе майор Нагао и капитан Такадзука, соответственно, – получали и пересылали корреспонденцию по назначению. Помощники японца из числа революционеров также находились в непрерывных разъездах и переписывались шифром. Они вообще стали действовать крайне осмотрительно, стремясь выяснять и прослеживать контакты своих торговых партнеров. Наконец, они широко привлекали к коммерческим переговорам третьих лиц, которые действовали открыто, не будучи, однако, посвящены в подробности намерений заказчиков.

В поисках продавцов оружия и подходящих транспортных фирм Акаси и компания работали совсем не на пустом месте. По данным А.М. Гартинга, который, напомним, зимой 1904—1905 г. заведовал агентурой Департамента полиции в Германии, японцы имели в Западной Европе сеть коммерческих компаний и доверенных лиц, занимавшихся закупкой и контрабандной отправкой в Японию машин, оборудования, медикаментов и продовольствия. Масштабы этой контрабанды были столь внушительны, что в Петербурге стали снова подумывать об организации постоянного «полицейского» крейсирования русских военных кораблей где-нибудь «вне европейских вод»[671].

Все это, вместе взятое, крайне затрудняло для Мануйлова и горстки его наблюдательных агентов контроль за действиями заговорщиков, планы которых менялись с калейдоскопической быстротой – Акаси их постоянно торопил. В довершение всего японец стал избегать останавливаться в одних и тех же местах, и это выбило из рук российской контрразведки ее, пожалуй, главный козырь – возможности M-me Masson и ее гостиницы. В общем, слежка за Акаси и его агентами все более усложнялась, и их деятельность грозила окончательно выйти из-под контроля российской контрразведки. Поэтому в мае 1905 г. Мануйлов резонно предложил директору Департамента полиции «учредить самое широкое наблюдение за полковником Акаши, Деканози, Зиллиакусом и другими лицами, примыкающими» к их «особой организации», для чего планировал организовать специальную агентуру в семи крупнейших западноевропейских портовых городах – Гамбурге, Кёнигсберге, Лондоне, Ливерпуле, Гавре, Марселе и Шербурге[672]. «За означенными лицами, – писал Мануйлов Коваленскому, – надлежало бы установить во время их постоянных передвижений в различные города Европы неотступное наблюдение для выяснения их сношений и вообще крайне полезно было бы принять все меры к освещению внутренней агентурой всего происходящего в этом направлении».