Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море

Дальше – больше. Осенью 1896 г., когда решался «квантунский вопрос», Кассини вернулся в Россию и прежде назначения послом в Вашингтон состоял ближайшим советником по китайским делам министра иностранных дел графа М.Н. Муравьева. В результате на долю Павлова, как на российского поверенного в делах, выпало на практике осуществлять в Китае стратегическую линию, выработанную в Петербурге его бывшим шефом. Диапазон задач, которые ему приходилось решать в Пекине, был огромен. Именно его подпись стояла под русско-китайским договором 1898 г., по которому Россия получала в длительную аренду Ляодунский (Квантунский) полуостров вместе с поселком Даляньвань (впоследствии город Дальний) и крепостью Порт-Артур.

Даже недоброжелатели признавали дипломатические таланты Павлова и его выдающееся политическое чутье. Британская печать, которая не испытывала ни малейших симпатий к российской политике на Дальнем Востоке, аттестовала его как «одного из наиболее блестящих и успешных представителей передовой школы российской дипломатии»[732]. А. Гамильтон (Angus Hamilton), проработавший два года в Корее корреспондентом лондонской “Pall Mall Gazette”, указывая на «китайскую» страницу служебной биографии Павлова, отозвался о нем как об «очень способном русском», который сумел одержать «серию дипломатических триумфов» над многоопытным британским представителем в Пекине сэром Клодом Макдональдом (C. MacDonald). «Физически слабый, в интеллектуальном смысле это гигант, – описывал его британский публицист. – Он высок и сухощав; выражение его лица отчасти скрыто густой черной бородой … Его деятельность подчинена рассудку, манеры сдержанны, даже бывая порой резок, он остается симпатичен. Его английская речь поражает, хотя знание им многих других языков превосходит уровень владения нашим». «Пока позволяет состояние его здоровья, – заключал Гамильтон, – г-н Павлов будет служить своей стране … с постоянным успехом, достойным похвалы»[733]

. Действительно, во второй половине 1890-х годов Павлов превратился в одну из восходящих звезд российской дипломатии. Имя молодого российского поверенного в делах в Китае все чаще фигурирует в русской и зарубежной прессе и становится известным не только министру иностранных дел, но и самому Николаю II – по давней традиции император лично знакомился со всей важнейшей дипломатической перепиской.

9 мая 1897 г. китайские власти торжественно встречали на пекинском вокзале делегацию из Петербурга во главе с 36-летним князем Э.Э. Ухтомским – журналистом, поэтом, издателем и одновременно учредителем и председателем правления Русско-Китайского банка и КВЖД. В Поднебесной князя чествовали как чрезвычайного посланника «Великого Российского Государства»[734]. «Ухтомский прибыл в Китай с большой свитой… – вспоминал дипломат Соловьев. – В нее входили кавалергардский поручик князь Александр Волконский (будущий военный агент в Риме), гусарский штаб-ротмистр Андреевский, чиновник министерства государственных имуществ Забелло и, наконец… журналист, будущий редактор правительственной газеты “Россия” С.Н. Сыромятников (Сигма)

[735]. Полномочия этой миссии были неопределенны»[736]

. Официально делегация Ухтомского делала ответный визит после посещения годом раньше посланцем богдыхана Ли Хунчжаном московских коронационных торжеств (тогда князь встречал этого китайского сановника в египетском Порт-Саиде и лично сопровождал в древнюю столицу[737]). Практическая цель состояла в открытии отделения Русско-Китайского банка в Пекине. Кроме участия в этой церемонии Ухтомскому надлежало вручить китайскому императору знаки ордена Андрея Первозванного и царские подарки самому богдыхану, членам императорского дома и высшим чиновникам.

Ухтомский имел и непротокольные, секретные поручения министра финансов С.Ю. Витте – передать Ли Хунчжану треть обещанных в Москве 3 млн рублей за «сговорчивость» в вопросе о Маньчжурской железной дороге и попытаться устроить дельце с предоставлением Русско-Китайскому банку концессии на разработку рудников в соседних с Маньчжурией монгольских аймаках. Хотя командировка Ухтомского состоялась в обход министра иностранных дел (ее инициатором выступил все тот же могущественный министр финансов при молчаливой санкции Николая II), граф Муравьев распорядился, чтобы российский поверенный в делах в Пекине оказал ему всяческое содействие. Ухтомский и его спутники были гостеприимно размещены в здании русской пекинской миссии. «Содействие и искреннейшее радушие достойнейшего А.И. Павлова и консулов наших, – сообщал Ухтомский из Пекина министру Муравьеву, – глубоко тронуло и продолжает трогать моих спутников и меня»[738]. В здании пекинской миссии делегация «человека без всякого служебного положения», как не без кокетства Ухтомский аттестовал себя сам[739], провела полтора месяца, причем отношения с поверенным в делах и его сотрудниками, по отзыву Павлова, по видимости были «самые лучшие».