Русско-японская война, 1904–1905

«В час утра 23 сентября четыре русских разведчика выбрались из своих окопов и поползли к траншеям, вырытым японцами. Они взяли с собой сферические мины, заряженные пироксилином (ружейным порохом), какие использовались при защите Водопроводного редута 18 сентября. (В это время лейтенант Подгурский с „Баяна“ придумал способ закатывания мин в неприятельские траншеи при штурме по особым минным спускам.) Пока они двигались, была выпущена ракета, чтобы отвлечь внимание японцев. В этот момент разведчики, направленные лейтенантом Подгурским с „Баяна“, закатили свои мины в траншеи, находящиеся перед ними. Последовавший взрыв взорвал блиндаж и убил многих там находившихся. Оставшиеся в живых были отброшены штыковой атакой. А когда они пытались прорваться в тыл через заграждения, на них был обрушен ружейный огонь. Японцы бросили два своих пулемета. Этот ужасный опыт заставил японцев осознать, какая сложная задача стоит перед ними…»

В этом наступлении японцы потеряли 2500 человек убитыми и ранеными, а потери русских были в полтора раза выше. Наиболее важен был захват Водопроводного редута, поскольку теперь у японцев в руках был основной источник водоснабжения русских в Порт-Артуре. Японцы отрезали крепость от воды, и русские закрыли свой конец трубы, боясь, что японцы отравят водопроводную систему. В ущелье рядом с фортом Яцушань была еще одна водопроводная система, о которой японцы не знали. Снабжение водой было ограничено, но все же не прекратилось, поскольку у русских остался этот источник, колодцы и конденсатор, при помощи которого они получали небольшие порции питьевой воды из морской.

К концу сентября генерал Ноги получил затребованные им тяжелые орудия. Ему прислали несколько одиннадцатидюймовых гаубиц и морские орудия более мелкого калибра, которые используются при осаде. Но на японцев навалилась новая беда: они стали страдать от болезней. Японцы расположились лагерем в низинах вокруг Порт-Артура, перерезанных многочисленными руслами рек. Санитарные меры, принимаемые в японской армии, были весьма примитивны, и вскоре все источники воды в регионе оказались зараженными. Болезнь взяла свое. Начались тиф и дизентерия. Из-за скудного рациона войск в 1904 году около шестнадцати тысяч человек заболело лихорадкой бери-бери.

В крепости пока болезней не было, как и сильных ограничений в рационе питания. Ограничения начались лишь спустя два месяца. Оборонявшихся вдохновляли их успехи в борьбе против 3-й японской армии, но всех огорчили новости, полученные о поражении русских под Ляояном, и сознание, что их флот не может сражаться. К середине сентября в крепости начался падеж скота и говядину заменила конина и ослятина. Овощи были еще доступны, хотя и в ограниченном количестве. На рынке по-прежнему продавалась рыба, которая входила в рацион войск. Пока еще защитники не испытывали сильных лишений.

Но к концу сентября с прибытием одиннадцатидюймовых гаубиц ситуация изменилась. Было ясно, что, если японцы смогут поставить на высотах, господствующих над гаванью, крупнокалиберные орудия, они уничтожат русский флот, стоящий на якоре. Гаубицы — очень мощное оружие. Первые снаряды были выпушены по форту Эрлюнь (форт № 3) и форту Чикуань (форт № 2) 1 октября 1904 года. Один снаряд попал в каземат (бронированные стены с люками для орудий) и убил внутри несколько человек. Вскоре стало ясно, что даже если такой снаряд не взрывается, то силы его удара достаточно, чтобы разрушить дом. Но самой серьезной опасности подвергался флот. Большие корабли были собраны в южной оконечности бассейна, откуда их не было видно японцам, а эсминцы часто оставались днем в гавани, чтобы не подвергаться обстрелу. И все же 2 октября «Пересвет» был подбит девять раз. 7 октября была подожжена «Полтава». Позже пять попаданий за один день получил «Баян». Угроза была реальной.

Эту опасность понимал генерал Кондратенко — один из гарнизонных командиров. Отлично зная военную историю, он понимал, что нужно заключить мир сейчас, пока у японцев не появился шанс одержать более значительную победу, взяв порт или уничтожив флот. Кондратенко не верил, что Маньчжурская армия сумеет прийти на спасение Порт-Артура, и 1 октября, когда японские осадные орудия начали бомбардировку, он написал об этом своему начальнику генералу Стесселю, командующему портом. На его послание не обратили внимания, и через несколько дней он призвал войска стоять насмерть за честь России.