Русское самовластие. Власть и её границы, 1462–1917 гг.

Эти перемены ощутимо подкреплялись ликвидацией репрессивного режима: прекратились казни, опальные получили амнистию. В официальном дискурсе утвердилась риторика покаяния, примирения, взаимодействия власти и общества. На совместном заседании Думы и Освящённого собора 27 февраля 1549 г., получившем в историографии название «собор примирения», царь, с одной стороны, потребовал, чтобы бояре «вперёд не чинили» подвластному им населению «обиды великия», с другой — пообещал, что если они это исполнят, то «опалы на вас ни на кого не положу». На Стоглавом соборе 1551 г. Иван IV обратился к архиереям с просьбой о наставлениях и советах: «Мене, сына своего, наказуйте и просвещайте на всяко благочестие… и мы вашего святительского совета и дела требуем и советовати с вами желаем». Помимо знати, к управлению страной на местном уровне были привлечены и другие слои населения. Дела о разбоях и грабежах в ряде городов и волостей перешли в руки выборных представителей уездного дворянства — губных старост. Причём функции последних имели тенденцию к расширению — так, в одном из постановлений Думы 1556 г. на них возлагалась обязанность «беречи накрепко, чтоб у них пустых мест и насилства християном от силных людей не было». На Севере, где поместное землевладение не имело распространения, суд и управление перешли в ведение земских старост, избираемых посадскими людьми (горожанами) и черносошными (лично свободными) крестьянами. Решения Стоглавого собора способствовали развитию самоуправления духовенства.

По мнению Б. Н. Флори, реформы 1550-х гг. объективно вели к формированию в России сословно-представительного строя: «Если до этого времени Русское государство было патримониальной (вотчинной) монархией, при которой государство рассматривалось как родовая собственность (вотчина) государя, а власть находилась в руках тех лиц, которым передавал её государь, то в 50-е годы XVI века был сделан важный шаг на пути к созданию в России сословного общества и сословной монархии. В таком обществе сословия представляли собой большие общности людей, не просто отличавшиеся друг от друга родом занятий и социальным положением, но обладавшие своей внутренней организацией и своими органами самоуправления. В их руки постепенно переходила значительная часть функций органов государственной власти на местах. Такими сословиями монархия уже не могла управлять так, как она управляла многочисленными социальными группами, на которые делилось общество до образования сословий. Она уже не могла им диктовать, а должна была с ними договариваться. Отсюда появление такого важного нового компонента политического строя, как собрания… на которых монарх должен был договариваться с выборными представителями сословий о решении различных вопросов. В 50-х годах XVI века были заложены определенные предпосылки для развития России по этому пути»[164]

.

Развитие совещательного начала в 1550-х гг. очевидно, но всё же это только тенденция — ничего подобного парламентам, штатам или сеймам в тогдашней России не возникло. Упомянутый выше «собор примирения», который многие историки считают первым земским собором, вряд ли можно назвать в строгом смысле слова заседанием сословно-представительного учреждения: там присутствовала только верхушка боярства и духовенства, никаких выборов «делегатов» не проводилось, «активной роли соборных представителей в выработке политической линии московского правительства ещё не заметно»[165]

. Точно так же к земским соборам невозможно отнести и чисто церковный Стоглавый собор. Государство в период «реформ Избранной рады» нисколько не ослабило своего стремления к контролю всего и вся, напротив, именно тогда сформировалась система центральных правительственных органов — приказов. Местное самоуправление находилось под довольно жёсткой государственной опекой. Более того, «по существу, подобная организация местного управления была более ответственной повинностью, чем льготой» — «даровой службой „государеву делу“»[166]

.

«Реформы Избранной рады» не только не поколебали служилый статус русского боярства и дворянства, но и усилили его. Именно в 50-е гг. окончательно установился порядок обязательной службы за владение не только поместьем, но и вотчиной. Судебник 1550 г. запрещал кому бы то ни было принимать на службу государевых детей боярских, за исключением отставленных от службы. Под Москвой была испомещена тысяча лучших служилых людей для постоянной службы в столице. Возникла относительно централизованная военная структура, состоявшая из Государева двора (в основе которого — упомянутая выше тысяча), служилых «городов» провинциального дворянства и стрелецких пехотных частей.