Русское самовластие. Власть и её границы, 1462–1917 гг.

Вторит ему и Рейтенфельс: «…царь чуть ли не один ведёт все наиболее важные торговые дела в государстве или иногда входит в товарищество с своими подданными или с чужестранцами ради обоюдной выгоды. Мало того, если мосхи [москвичи] заключат как-нибудь с чужестранцами какой-либо договор, то царь, как бы постоянный опекун их, по желанию может всё нарушить и всё утвердить. Не имеют подданные также права продать что-либо раньше, чем будут разобраны царские товары, разве что он кому-нибудь дарует преимущественное особое право свободной продажи. Благодаря этому они не могут спокойно заниматься беспрепятственной наживой, а те, к которым счастье было более благосклонно, те принуждены наслаждаться своим богатством лишь в тайниках, среди сундуков, ибо в Московии подданным можно безопасно хвастаться всем иным, кроме богатства. Что касается торговли драгоценнейшими собольими мехами, то сами русские обязаны покупать их не иначе как у царя из Сибирского приказа по цене, какую будет ему угодно назначить. Иностранцам, впрочем, предоставлены кой-какие незначительные преимущества: они покупают товар у продавцов из первых рук, как кредиторы, они предпочитаются русским, из которых приходится долги выколачивать, и пользуются разными льготами от царя при уплачивании пошлин и таможенных сборов. Могут, однако, и русские купцы выезжать за пределы отечества, но непременно с разрешения царя и с обязательством вернуться обратно».

При такой экономической политике русское купечество, прежде всего его верхушка — гости и гостиная сотня — приобрело характер специфического слоя служилых людей: «…торговля, или по крайней мере многие её отрасли получили казённый характер. Прежняя свобода торговли была подавлена бесчисленным количеством казённых монополий: много отраслей промышленности и торговли сделались исключительным достоянием казны. Весьма естественно, что ведение этой казённой торговли, поручаемое торговым людям, имело характер службы и даже считалось службою. Дворяне и всяких чинов люди добивались отличий в полках, приказах и посольствах, гости — на царской торговле. А виды этих промыслов и торговли были разнообразны. Соболиное дело, торговля хлебом, пенькою, поташем, смольчугою, шёлком и ревенем в нашем единственном порте — Архангельске, поволжские промыслы рыбою и солью, торговля с персами и греками — всё это было царским, казённым делом и доставляло гостям и торговым людям возможность выслужиться»[301].

Современный исследователь констатирует: «Целевое назначение корпорации гостей… определялось в основном стремлением государственной власти максимально рационально использовать наиболее влиятельную и богатую часть купеческой верхушки в системе государственного аппарата, возложив на нее круг обязанностей и ответственность за успешную деятельность ряда важных хозяйственных и финансовых органов… Состав гостей подбирался поэтому в сугубо персональном порядке, путём тщательного отбора. Скрупулёзности отбора отвечал и… принцип назначения в гости, лишавший их права передачи чина по наследству. Гостиная сотня… рассматривалась как своеобразный отряд вспомогательного назначения, как необходимый для обслуживания той же системы учреждений человеческий резерв, обеспечивающий их повседневную работу и освобождающий гостей от выполнения ряда простейших обязанностей. Диапазон использования членов гостиной сотни был поэтому гораздо шире, так как охватывал не только высокие должности помощников гостей в крупных городах, но и штат таможен, кружечных дворов и других учреждений в менее значимых торговых центрах. Члены гостиной сотни могли отбывать службы и простыми ларечными крупных таможен»[302]

.

В качестве хорошего резюме отношений власти и населения в России второй половины XVII столетия приведём как всегда чёткую формулировку Б. Н. Чичерина: «Все подданные укреплены… к местам жительства или к службе, все имеют своим назначением служение обществу. [Общество в данном случае, конечно же, совершенный анахронизм, такого понятия ещё не было в русском умственном обиходе, речь может идти только о

служении государю. — С. С.

]. И над всем этим господствует правительство с неограниченной властью. Всё подчиняется ему безусловно, нигде не встречает оно противоречий или преград. Нет для него неприкосновенных прав, ибо оно само источник всех прав и всех обязанностей»[303].

«Людодёрство»