Ружье

Америка — страна больших возможностей. Хотите верьте, хотите нет, но это действительно так. Совершенно необязательно прозябать в трущобах или вкалывать в порту. Если у вас есть воля, решимость и амбиции Сальваторе Палумбо, через двадцать пять лет у вас будет свой домик в Риверхеде — пусть в итальянском квартале, но это все равно не трущобы и не гетто, — и овощная лавка в семи кварталах по Доувер-Плейнз-авеню, а знакомые будут звать вас Сэл, а не Сальваторе.

1-го мая, в полдень, пока детективы Мейер и Карелла, находясь в другой части города, удивлялись своим поразительным открытиям, Сэл Палумбо стоял у уличного лотка напротив магазина и протирал фрукты… Во-первых, детективы узнали, что Энтони Форрест закончил Рамсийский университет, о чем раньше и не подозревали. И уж потом, воодушевленные этой неожиданной новостью, они вспомнили слова Мэй Норден, вдовы убитого адвоката, которая рассказывала, что муж учился в Рамси на юридическом. Как люди, которые вдруг понимают, что ключ к разгадке был все время под рукой, они тут же связали два первых убийства со смертью проститутки Бланш Леттиджер и с наивной радостью поверили в близость развязки как раз в тот момент, когда их подстерегала новая неожиданность.

Сэл Палумбо не испытывал подобной радости, когда протирал фрукты. Вообще-то он был доволен своей работой, он любил фрукты, но протирал их вовсе не потому, что это доставляло ему какое-то особенное удовольствие. Не такой он был человек, чтобы приходить в восторг от необычайно красивого яблока или груши. Просто когда фрукты блестят, их скорее разбирают. Тут он заметил, что к магазину направляется одна из его покупательниц— ирландка по фамилии О'Трейди. Имени миссис О`Трейли он не знал, но знал, что живет она в этом районе, хотя и не совсем рядом. Магазинчик Палумбо находился на углу Доувер-Плейнз-авеню и 200-й улицы, почти под самой платформой надземной железной дороги. Здесь как раз была станция, и каждый четверг по утрам почти в одно и то же время миссис О'Трейди спускалась по ступеньками, заходила в кондитерскую на углу, затем в лавку мясника рядом и уж потом в магазин Палумбо, расположенный через два дома от мясной лавки.

— Ах, синьора! — воскликнул Палумбо, когда она подошла.

— Опять вы со своими итальянскими штучками, Сэл, — решительно оборвала его миссис О'Трейди.

На вид ей было года пятьдесят два. Женщина с красивой стройной фигурой и дьявольским огоньком в зеленых глазах. Вот уже целых пять лет она была постоянной покупательницей в магазинах на Доузер-Плейнз-авеню, потому что цены и качество товаров здесь устраивали ее больше, чем в собственном районе. Если бы вы спросили миссис О'Трейди и Сэла Палумбо про легкий флирт, продолжавшийся между ними все эти годы, оба они сказали бы, что вы, должно быть, сошли с ума. У Палумбо была жена, двое взрослых сыновей и трое внуков, у миссис О'Трейди — супруг к замужняя дочь, которая ждала ребенка. Просто Палумбо вообще любил женщин, и. не только темноволосых и черноглазых итальянок, как его Роза, но и таких, как миссис О'Трейди — с маленькой, высокой грудью, стройными бедрами и зелеными глазами. В свою очередь, миссис О'Трейди больше всего на свете обожала сильных мужчин, и ей очень нравились мускулистые руки этого коротышки Сэла Палумбо, его могучая грудь, покрытая черными кудряшками волос, выбивающихся из-под рубашки. Вот так и получилось/что их разговор о фруктах со стороны мог быть похож на проявление взаимной симпатии, которое, впрочем, никогда не доходило даже до прикосновения рук, хотя каждый четверг и озарял их встречи в окружении груш и яблок, персиков и слив.

— Что за фрукты у вас сегодня, Сэл? — спросила миссис О'Трейди. — И это все, что у вас есть?

— Да что с вами? — .воскликнул Палумбо, он теперь говорил почти без акцента. — Такие чудесные фрукты! Не знаю, что вам еще нужно!. Груши будете брать? Еще абрикосы есть — первые в этом сезоне.

— Кислющие, наверное.

— Что?! Кислые фрукты у Сэла Палумбо? Ах, синьора, вы же меня знаете.

— А это что, дыни?

— Дыни, что же еще? Вы что, глазам своим не верите? Сами же говорите — дыни. Сладкие, как мед.

— Правда хорошие?

— Отличные!

— А не надуете?

— Миссис О'Трейди; ну хотите, я для вас одну надрежу, но только для. вас и только потому, что, когда надрежу, вы сами убедитесь — она спелая и сладкая, а цветом точь-в-точь как ваши глаза.

— Оставьте мои глаза в покое. И специально для меня резать ничего не надо. Так и быть, верю на слово. А слив еще нет?

— Для слив еще рановато, — ответил Палумбо.

— Ну хорошо, тогда два фунта яблок. А абрикосы почем?

— Тридцать девять центов.

— Дороговато.

— Я и так на этом теряю.

— Ну-ну, рассказывайте, — улыбнулась миссис О'Трейди.

— А что же вы думаете? Они же привозные. Доставлены в вагонах-рефрижераторах. Фермеру плати, за отгрузку плати, железнодорожникам тоже плати. А мне-то что достанется?

— Ладно, давайте парочку фунтов. Еще и на этом потеряете.

— Два фунта?

— Я ведь говорю "парочку", вы что, туговаты на ухо?