Ружье

— Синьора, это в Италии "парочка" — всего два. А в Америке слово "парочка" может означать и три, и четыре, и полдюжины. Ну так сколь-ко? — Он в недоумении развел руками и пожал плечами так, что миссис О'Трейди рассмеялась.

— Два фунта.

— Салата не хотите? Есть "айсберг", есть "ромен" — что ваша душа только пожелает.

— "Айсберг", — ответила она. — А знаете, у кого действительно хорошие фрукты?

— У.Сэла Палумбо, конечно же.

— А вот и нет. В лавке на моей улице. И абрикосы там дешевле.

— И почем же там абрикосы? — поинтересовался Палумбо^ перегнувшись через ящики напротив лотка, чтобы достать абрикосы, уложенные ровными рядами.

— По тридцать пять.

— Ну и покупайте абрикосы там,

 — отреагировал Палумбо..

— Я бы купила но, когда я туда пришла, они как раз закончились.

— Синьора, если бы у меня закончились абрикосы, они бы тоже стоили тридцать пять центов за фунт. Так вы берете или нет?

— ...Бepy, — в ее глазах блеснул озорной огонек, — но хочу вам сказать: это грабеж среди бела дня.

Палумбо расправил бумажный пакет и опустил туда горсть абрикосов. Он поставил пакет на весы и хотел было добавить еше абрикосов, когда выпущенная, сверху. — с платформы пуля пробила ему голову. Палумбо повалился на лоток и сполз на тротуар, а вокруг него на мостовой запрыгали только что вытертые им груши и яблоки, стручки перца, апельсины, лимоны, картофелины. Миссис О'Трейди в ужасе посмотрела на него и пронзительно закричала.

Глава 8

Карелла н Мейер узнали о смерти Сальваторе Палумбо только в четыре часа, когда вернулись в участок, просидев полдня в университетском архиве над личными делами Энтони Форреста и Рэндольфа И ордена.

В их личных делах не было обнаружено никаких дополнительных сведений, способных хоть как-то прояснить дело. Наоборот, новые сведения только все запутывали и сбивали с толку.

Энтони Форрест поступил в школу бизнеса при Рамсийском университете весной 1937 года после окончания средней школы "Эшли" в М ад жесте. К весне 1940 года, когда в университете появилась Бланш Леттиджер, он учился уже на последнем курсе. Форрест был довольно заурядным студентом, получал посредственные оценки и переходил с курса на курс только благодаря своему участию в университетской футбольной команде. В январе 1941 года он получил диплом бакалавра, закончив двести пятым в своем выпуске. Во время учебы числился в рядах службы подготовки офицеров резерва, но был призван в армию только через год после окончания, когда события в Пирл-Харборе потрясли весь мир.

Рэндольф Норден окончил школу имени Томаса Харди в Беттауне и осенью 1935 года поступил в колледж гуманитарных наук Рамсийского университета, намереваясь в дальнейшем специализироваться в области юриспруденции. — Весной 1937-го — года поступления Форреста — Норден учился на втором — курсе, а весной 1940-го, когда в университет поступила Бланш Леттиджер, Норден уже второй год учился на юридическом. Закончив его в 1941 году, он пошел во флот сразу же после нападения японцев на Пирл-Харбор.

В его деле отмечалось, что на протяжении всей учебы Норден был круглым отличником, на первом курсе вступил в общество "Фи-Бетта-Каппа", на втором избирался членом студенческого совета и — уже в юридическом колледже — был редактором "Рамси Лоу Ревью". Его имя было внесено в сборник "Кто есть кто в американских колледжах и университетах".

Более тщательная проверка показала, что Рэндольф Норден никогда не учился на одном курсе с Энтони Форрестом и что оба они никак не могли учиться вместе с Бланш Леттиджер.

В 1940-м, когда Бланш была на первом курсе, Форрест перешел на последний курс, а Норден уже второй год учился на юридическом.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — спросил Карелла.

— Черт голову сломит, — ответил Мейер.

Они вернулись в участок, так ничего толком и не выяснив. По дороге в свой отдел они заглянули в канцелярию и выпросили у Мисколо по чашке кофе На столе у Кареллы лежала записка, что звонили из картотеки. И хотя информация об именах преступников, бывших клиентами Рэндольфа Нордена, уже не представлялась им особенно важной, Карелла, будучи человеком обязательным, перезвонил в картотеку. — Он разговаривал с неким Симмонсом, когда зазвонил второй телефон.

— Восемьдесят седьмой участок, Мейер.

— Можно попросить Кареллу? — спросили на другом конце провода.

— Кто его спрашивает?

— Это Маннхейм из Сто четвертого.

— Обождите минутку. Он говорит по другому телефону.

— Конечно-конечно.

Карелла посмотрел на Мейера.

— Из Сто четвертого звонят, — прошептал тот. — Какой-то Маннхейм.

Карелла кивнул, а в свою трубку сказал:

— Значит, все, кроме одного, сидят до сих пор, так?

— Так, — подтвердил Симмонс.

— А что известно о том, кого выпустили?

— Его зовут Фрэнки Пирс. Отсидел пять лет в Кастельвью, вышел в ноябре прошлого года, взят на поруки.

— За что он сидел?

— За квартирную кражу.

— Это его первый арест?

— Лет в пятнадцать он был членом одной уличной банды, и его пару раз задерживали, но это все

— А оружием он не баловался?