Ружья Авалона

Интересно, вернулся ли Бенедикт домой? Долго ли он будет в неведении по поводу того, куда я пропал? Опасность еще не миновала. Я оставлял отчетливый след, по которому Бенедикт мог идти с закрытыми глазами. К сожалению, у меня не было другого выхода. На лошадях, запряженных в фургон, быстро не поедешь, да и сам я был не в том состоянии, чтобы гнать, как на скачках. Прекрасно понимая, что усталость притупила мои чувства, я управлял Отражениями медленно и тщательно. Мне очень хотелось надеяться, что постепенно я воздвигну между собой и Бенедиктом барьер из Отражений, который он не сможет преодолеть. Через две мили я вновь поменял вечер на полдень — темнота меня не устраивала. Жара стояла невыносимая, хоть я и оставил солнце за облаками. Затем мне удалось разыскать небольшой ветерок, от которого веяло прохладой. Правда, он мог принести с собой дождь, но мне уже было все равно. Не до жиру, быть бы живу.

Голова клонилась на грудь, глаза закрывались сами собой. Меня так и подмывало разбудить Ганелона, передать ему вожжи и завалиться спать. Но я удержался от соблазна. Пока что мы были слишком близко от Авалона не только по расстоянию, но и по Отражениям. Я мечтал выбраться на хорошую дорогу, меня тошнило при одном виде омерзительной желтой глины, надо было следить за облаками, держать курс строго на… Я вздрогнул, протер глаза и сделал несколько глубоких вдохов. В голове все перепуталось. Размеренный стук копыт, монотонное поскрипывание фургона действовали как наркотик, а от тряски и покачивания я давно перестал ощущать свое тело. Один раз поводья выскользнули из рук, но, к счастью, лошади были опытные и знали, что от них требуется. Преодолев легкий подъем, мы покатили вниз. Время вновь приближалось к полудню, небо покрылось грозовыми тучами. Я попытался разогнать их — сильный ливень превратил бы глину в сплошное месиво, — и через несколько миль и крутых поворотов мне это отчасти удалось. Я оставил небо в покое и сконцентрировался на дороге. Мы подъехали к полуразвалившемуся мосту через реку с высохшим руслом. На другом ее берегу дорога была не такой желтой. По мере нашего продвижения она становилась шире, тверже, исчезли ухабы и на обочинах появилась зеленая трава. Затем пошел дождь. Я боролся с ним, как мог, стараясь оставить и удобную дорогу, и зеленую травку в неприкосновенности. Голова разболелась не на шутку, но через четверть мили дождь прекратился и показалось солнышко. Фургон продолжал скрипеть, спускаясь в тенистую долину мимо высоких красивых деревьев. Еще один мост… Я клевал носом все чаще и на всякий случай намотал поводья на руку. Машинально, почти не думая, я что-то менял, выбирал направление. Справа от меня в лесу птицы радостно оповестили мир о том, что наступило утро. Воздух был свеж и прохладен. Капли росы на листьях сверкали в лучах восходящего солнца… Но мое тело обмануть не удалось, и я с облегчением вздохнул, услышав, как Ганелон заворочался и сердито выругался. Если б он не проснулся, мне пришлось бы разбудить его. Что ж, будем надеяться, мы ушли достаточно далеко. Я натянул поводья, поставил фургон на тормоз — мы находились на пологом склоне холма — и достал бутылку с водой.

— Эй! — воскликнул Ганелон, появляясь из-за ящиков. — Оставьте и мне глоточек!

Я протянул бутылку.

— Заменишь меня. Я должен отдохнуть.

Он булькал с полминуты и, оторвавшись от горлышка, крякнул от удовольствия.

— Сейчас. Вот только отлучусь на минутку. Терпеть нету сил.

Он спрыгнул на дорогу, отошел на обочину, а я лег на его место, вытянулся и положил под голову плащ. Через несколько секунд я услышал, как он карабкается на козлы. Фургон качнуло. Ганелон отпустил тормоз, прищелкнул языком, встряхнул вожжами.

— Уже утро? — громко спросил он.

— Да.

— Господи! Значит, я дрых весь день и всю ночь!

— Нет. Ты находишься на другом Отражении и спал всего шесть-семь часов.

— Не понимаю. Ну да ладно, поверю вам на слово. Где мы находимся?

— Милях в двадцати к северо-востоку от Авалона и в двенадцати от дома Бенедикта. Это по расстоянию. Но мы поменяли несколько Отражений.

— Что мне делать?

— Поезжай по дороге, никуда не сворачивая. Нам необходимо уехать как можно дальше.

— Бенедикт может нас догнать?

— Думаю, да. По крайней мере, я боюсь делать привал, хотя лошадям надо отдохнуть.

— Когда вас разбудить?

— Никогда.