Рыцарь Огненной кавалерии

Людвиг улёгся с другой стороны костра.

— А что ты будешь делать с той капсулой?

— Я не знаю, — Эйнар ответил не сразу.

Он достал кантар. Красные письмена, появившиеся в воздухе, осветили лицо. Он что-то читал, а Людвиг смотрел в огонь, пока не уснул.

Проснулся оттого, что кто-то его душил. Маленький человек, состоящий из одной пыли, сдавил горло и упёрся коленями в грудь, а над ним стояли две тёмные тени. Людвиг даже не мог пошевелиться, только тихо стонать.

Получилось вскрикнуть и наваждение ушло. Здесь никого нет. Уже ночь, Эйнар спит, костёр догорает, освещая силуэты двух ближайших деревьев.

Такие кошмары снятся редко, но этот страшнее всего того, что было раньше. Людвиг сел у костра и просидел до самого утра, обхватив себя руками и вздрагивая при любом шуме.

Глава 4.2

— А для чего столько дужек на эфесе? — спросил Эйнар, разглядывая меч Людвига. — Для красоты?

— Не, с такой защитой не разрубят кисть и можно не носить латную перчатку. Рейм увидел такие кольца в старинной книге и показал кузнецу, как это сделать, когда мне меч заказывали.

Ветер поднял пыль с дороги. Людвиг сплюнул песок.

— Вот же дерьмо. Далеко до города?

— Уже рядом, — Эйнар вернул оружие. — Ну и сколько надо учиться, чтобы фехтовать, как ты?

— Будто я хорошо фехтую. Начал лет с пяти, но настоящее обучение настало, когда пришёл Рейм. Чем больше я учусь, тем больше понимаю, как мало умею на самом деле. Мастер говорил, что мы знаем только каплю, а того, чего не знаем, — целое море.

— А что ты вообще так возишься с этим фехтованием?

— В смысле? Я же дворянин, — Людвиг покрутил меч и убрал в ножны. Как же легко с его помощью оборвать чужую жизнь. — Все дворяне должны уметь сражаться. Дедушка говорил, что без умелого владения мечом оружием не возьмут в Огненную, вот я и старался. Он их очень уважал и полагался во всех битвах.

— Это о нём вы говорили с Берной? — Эйнар немного смутился. То ли от упоминания Берны, то ли от того, как она называла дедушку.

— Да. Он никогда не проигрывал, ни одного сражения. Она рассказывала о последней битве, но всё было совсем не так. Дедушка пришёл на помощь Левиафану, когда Дракона сбили. Ангварен и Стурмкурст собрали большую армию и поначалу побеждали, но дедушка во главе Огненной прорубился к королю Пепла и отрубил ему голову. Тогда враги бежали.

Величайший триумф старого герцога. Одноглазого Демона, как его прозвала Берна. Людвиг отогнал эту мысль подальше.

— А ещё, когда Левиафан только пробудился, он послал Бешеного Быка на захват нашего острова. Но дедушка выманил Быка в старинное место, где машины не могли работать, и взял его в плен. Левиафан был впечатлён и предложил союз. Ты не слышал об этом?

— Нет.

— Нет? А ты слышал про Эйрика Убийцу Машин? Про него-то ты должен знать.

— Конечно, — Эйнар ухмыльнулся. — Он, кстати, мой прадед. Его тоже убил твой дед?

— Твой прадед? Ничего себе! Нет, его убил кто-то другой, но то было первое сражение дедушки. Атака Огненной тогда изменила ход боя. Нас боятся, поэтому ходят такие нелепые слухи. На самом деле всё не так…

— Да передо мной-то не оправдывайся, — сказал Эйнар и задумался. — Погоди-ка, я понял. Твой дед — король Эндлерейна, да?

— Герцог. Эндлерейном правит герцог, он вассал короля Энгаланда, но только формально. Сейчас герцог — мой отец.

— Погоди? — нордер остановился. — Ты сын правителя Эндлерейна?

— Ну да. Я же сразу сказал, что я Людвиг Лидси. Я думал, ты понял.

— Будто я в этом разбираюсь, — Эйнар засмеялся. — То есть я хожу с наследником целой, мать его, страны и даже не знаю об этом. И ты молчишь! Вот почему Губерт заломил за тебя такой выкуп.

— Не путай, — Людвиг засмеялся сам. — Губерт ошибался и ты тоже. Я не наследник и никогда им не буду. Я не первенец. У первого сына уже есть три своих, они наследуют всё.

— И сколько детей у твоего отца?

— Так, сразу не скажешь… законных семь сыновей и шесть дочерей.

— Тринадцать? — вскрикнул Эйнар.

— Не считая бастардов.

— И какой ты по счёту?

— Шестой сын.

— Шестой? Он хоть по имени тебя помнит?

— Конечно, — Людвиг усмехнулся. — Хотя обычно он зовёт меня парень.

Они засмеялись.

— А ты не ведёшь себя, как сын герцога, — сказал Эйнар. — Имею в виду не только то, что ты руки после еды об штаны вытираешь.

— Не ври!

— Я к тому, что благородные всегда смотрят на других, как на дерьмо, а стоят так прямо, будто у них в жопе палка от копья.

— А ты прав, — Людвиг не выдержал и захохотал. — Только я хоть из знатного рода, но шестой сын при дворе значит меньше, чем кузнец или конюх. Такие, как я, больше обуза. Дочерей отец повыдавал замуж, а сыновей надо куда-то девать. Первый — наследник, второй в Церкви, третий генерал, четвёртый дипломат, а пятый… ну тот кретин ещё похлеще меня, стал наёмником.

— А ты не женат? Вас же рано женят.

— Был обручён, но брак сорвался. Повезло.

— Почему?

— Ей было тридцать пять.

— И что?

— Так она же старая! — воскликнул Людвиг.

— В тридцать пять? Парень, вот в женщинах ты совсем не понимаешь.

Они опять рассмеялись.

— И как мне к тебе обращаться? — спросил Эйнар. — Ваше высочество?

— Нет. Можешь говорить Ваша милость или милорд.