Рыцарь Огненной кавалерии

— Рад что ты выжил, — Лейв хлопнул Эйнара тяжёлой рукой. — Я как услышал, что ты повёл дрэк этого старого членососа, потом год уснуть не мог. Думал, ты умер.

— Я и сам так думал. — ответил Эйнар. В груди разгорался огонёк полузабытой злости. — Но все эти годы было кому сказать спасибо за такое путешествие.

— Рад, что ты жив, — Лейв пытается сдержаться и не раскричаться. Старик так не умел. — Это неспроста. Значит, Всеотец не хочет твоей смерти.

— Когда ты стал таким набожным?

— Когда остался один из всей семьи. Когда погиб Хенрик, потом умер отец, а потом и ты…

— Отправился в изгнание, да. Добровольно и с радостью.

— Хватит язвить! — Лейв скривился. — Стал ещё хуже, честно. Думаешь только о себе, а мнение других суёшь себе в жопу. Вечно обвиняешь остальных. Отец пытался выбить это из тебя…

— Не вспоминай его! — вскричал Эйнар.

Он схватил брата за ремень на груди. Вот так, всего одна фраза вывела из себя. Он разжал руку, чувствуя, как она начинает дрожать, и добавил тихим голосом:

— Не говори мне о нём. Я до самой смерти буду помнить те слова.

— Я тоже это слышал, — Лейв погрустнел. — Режь ублюдка. Помню. И что потом было, тоже помню. Но ты должен знать, отец сожалел об этом до самой смерти.

— И он тебе признался? — Эйнар вцепился рукой в топор, чтобы она не тряслась. — Или ты это сам придумал? Ты в Старике всегда души не чаял. А он в тебе.

— Может быть, брат, может быть. Но я его понимал. В тот день он лишился двух сыновей по своей вине. Но он мечтал, что ты вернёшься и вы попробуете начать ещё раз. Но не дождался.

Эйнар отвернулся и прислонился к стене, пытаясь проморгаться. Он среди своих, где нельзя показывать, что тебя беспокоит. Юты должны смеяться в лицо смерти и боли, а не быть неженками, как говорил отец. Всё детство Эйнар мечтал найти подход к Старику, но не знал, как ему понравится. А потом настал день, когда Айвар Гунтерсон всем показал, кто он такой на самом деле.

Огонь в таверне разгорался сильнее. Водоходы продолжали загружать ценности в дрэки, но в первую очередь грузили ящики из портовых складов, а не сундуки и прочий хлам.

— А кто твой друг? — Лейв посмотрел на Людвига.

— Он из Эндлерейна. Красный плащ.

— Ого, серьёзное знакомство, — брат тягостно вздохнул. — Знаешь, когда я стал гайдером в четырнадцать, мне пришлось учиться разговаривать с людьми, которые взрослее, сильнее и умнее меня. Кого-то приходилось уговаривать, кому-то угрожать, а кому-то приказывать. Но мне нужно было это делать, иначе кланом бы правил Гуннар. Вот только ни с кем мне не было так трудно говорить, как сейчас с тобой. Не так я хотел строить разговор, совсем не так. Может, попробуем сначала?

— Как скажешь, — Эйнар внимательно на него посмотрел. — Чем тебя кормят, рыжий пёс?

Он улыбнулся, а брат зашёлся хохотом.

— Значит, ты командуешь походом?

— Нет, Кнуд главный, но он совсем сдал в последние годы. Теперь сидит и пускает слюни. С ним я перестал завидовать хорошим воинам, ведь они доживают до старости. Лучше умереть раньше.

— Кнуд всегда искал смерть, я помню. Я вообще думал, что он принял южную веру, чтобы появился ещё один повод подраться с соседями.

Лейв захохотал ещё громче.

— Так и есть. Но пока он не в себе, командую я. У него бывают пробуждения и мы надеемся, что в этот момент рядом будут враги. Негоже такому, как он, умирать в постели. Он же с самим Эйриком Убийцей Машин на южан ходил, сидел от него по правую руку. Иногда меня с ним путает.

Он кашлянул и принял на себя серьёзный вид.

— Брат, у нас мало времени, а я так и не сказал, что хотел. Ты до сих пор в обиде на меня?

— Нет, — ответил Эйнар, но тут же добавил: — Да. Не знаю, честно, не знаю. Не думал об этом до сегодняшнего дня. Я жил другой жизнью и редко вспоминал, что случилось.

— И как тебе живётся чужаком в этих краях?

— Скучать не приходится. На прошлой неделе меня чуть не повесили. До этого едва не прикончил храмовник. Ещё меня приняли за рыцаря и требовали выкуп, — Эйнар подумал, что не прочь поделиться этими историями подробнее. — Но я был не один и мне помогли выпутаться.

Он кивнул на Людвига.

— Знаешь, хоть мы и живёт по законам Всеотца, — произнёс Лейв после недолгого раздумья. — Но их можно толковать по-разному.

— К чему ты ведёшь?

— Твоё изгнание пора прекращать.

— И как?

— Будет сложно, — Лейв вздохнул. — Придётся искать подход к жрецам. Но жрецы любят деньги, а у меня они есть. Возвращайся домой, брат.

— Чтобы там на меня косились и называли изгоем?

— Тот, кто посмеет, будет иметь дело со мной, — Лейв развёл плечи. — Надо будет, прикончу пару крикунов.

— Когда-то и я думал, что так можно сделать и решить все проблемы. Помнишь, к чему это привело.

Лейв кивнул и посмотрел на корабли. Погрузка награбленного уже заканчивалась.

— Мы сделали вид, что нападём на другой порт, — сказал он.

— На Вестлик?

— Да. Фюрст собрал всю армию там. Теперь, должно быть, торопится сюда. Ты не ответил на моё предложение.

— Я думаю.