Рыцарь пентаклей

Он положил свёрток на стол и, плюхнувшись в кресло, понял, что, оказывается, запыхался и ужасно устал, пока гонялся за королём. Бредовая ситуация. Комедия. Цирк.

Тиссур лежал, не шевелясь: либо вымотался, либо не имел возможности двинуться из-за веса шторы. Орди попытался представить, как их игра в догонялки выглядела со стороны, и усмехнулся. Но усмешка превратилась в горестную гримасу, когда навалилось и придавило всей тяжестью осознание того, что он только что наделал. Молодой человек наклонился вперёд и, закрыв лицо руками, простонал:

— Только не так…

Он хотел сделать всё красиво и по-максимуму благородно. Без предательства, без грубости, без насилия. Просто потихоньку отстранить Тиссура от власти — разумеется, до тех пор, пока не появится уверенность, что костяшка не причинит никому вреда.

Юноша повторил последнюю мысль несколько раз и понял, что врал сам себе. Это время никогда бы не наступило. Слишком разный подход у них с Тиссуром. Слишком большая разница в восприятии мира, в идеалах, привычках и мотивах. Рано или поздно это должно было произойти. Они всё равно бы схлестнулись: не сейчас, так потом, когда власть уже оказалась бы в их руках, и кто мог бы сказать, какими жертвами закончилась бы их попытка поделить Брунеген?.. Да, так определённо лучше. И пусть всё было не так, как Орди хотел (а он хотел вообще ничего королю не говорить, а просто поддерживать у Тиссура впечатление, будто он может на что-то влиять), и не так, как он собирался всё провернуть в случае чего (охранники особняка в доспехах, свет факелов отражается от сырого камня стен, холодное: «Вы арестованы»). Плевать. Дело уже сделано.

Молодой человек поднялся, подошёл к шкафу, снял с него увесистую деревянную шкатулку с замком и отнёс её на стол. От старого дерева приятно пахло пылью и лаком. Молодой человек обтёр рукавом крышку, открыл один из ящичков стола, пошарил внутри и, вынув маленький ключ, отпер замок. Содержимое шкатулки (бумаги с печатями, монеты и пара перстней) он высыпал, не глядя, в стол, а на их место попытался уложить свёрток. Тот не поместился — слишком много ткани. Орди подумал пару мгновений, осторожно развернул штору и готовясь, чуть что, ловить беглеца, уложил череп внутрь, крепко сжимая его в ладонях.

Тиссур не сопротивлялся и молчал: лишь слегка пульсирующий фиолетовый глаз показывал, что старый король внимательно наблюдает за происходящим. Молодой человек наткнулся на взгляд Тиссура и быстро отвёл глаза.

Штора соскользнула на пол.

Орди, внезапно испытавший приступ паники, резко захлопнул крышку и зачем-то надавил всем весом.

«Дурак, — выругал он себя мгновением позже. — И чего тут бояться?»

Щёлкнул закрываемый замок — и дело сделано.

Со стороны шкатулка выглядела так же, как и раньше. Молодой человек ждал, что Тиссур станет ругаться и биться о стены, но тишина — полная и ничем не нарушаемая тишина — стала сюрпризом. Казалось, сейчас вот-вот должно произойти что-то ужасное. Ещё мгновение — и обязательно будет какое-то движение. Король обязательно проявит себя.

Орди было бы куда легче, если б Тиссур кричал, сыпал оскорблениями, угрожал и вырывался. Молчание действовало угнетающе.

Неожиданно для самого себя юноша обнаружил, что ком в горле мешает ему дышать. Молодой человек безуспешно постарался его сглотнуть и заскрипел зубами от злости на самого себя.

— Я знал, что так всё и будет, — раздался глухой голос из шкатулки. — История повторилась.

— Что ты имеешь в виду? — мрачно буркнул молодой человек.

Пауза.

— Ничего, — донеслись приглушённые деревом слова. — Ты сделал свой выбор. Вот они — твои идеалы. Мне нужно было отстранить тебя раньше, прежде, чем ты отстранил меня. Гордись, ты победил.

— Я вытащу тебя, когда всё закончится, — пообещал Орди.

Он говорил и понимал, насколько глупо это выглядит. Понимал, что уже поздно проявлять благородство, сглаживать острые углы, стараться что-то исправить и восстанавливать хорошие отношения, — но почему-то всё равно пытался. Даже несмотря на то, что дело уже было сделано и они с королём оказались по разные стороны баррикад.

— Да иди ты… — Тиссур задал такое направление, что даже Орди, выросший на улице, одобрительно закряхтел.

— Ну и ладно, — юноша поднял штору и зачем-то накрыл стол вместе со шкатулкой. — Ну и пойду…

Лестница, ведущая в подвал, была сегодня какой-то по особенному крутой. Ординари пошатывался от неожиданно навалившейся слабости, задевал стены и с нарочитой злостью шипел себе под нос проклятия, чтобы взбодриться, но это не помогало. Он чувствовал, что совершил нечто невероятно гнусное и подлое — возможно, самое подлое за всю свою жизнь.