Ахмад считал Усаму ибн Мункыза не просто покровителем, но и вторым отцом. Бывший низарит преклонялся перед широчайшей учёностью дамасского эмира, перед его политической мудростью и искренней религиозностью. Но одного Ахмад никак не мог понять – дружбы Усамы с тамплиерами. Как можно дружить с врагами, уничтожение которых – дело всей твоей жизни? К тому же, эту дружбу приходилось скрывать от великого атабека, как нечто нечистое. Конечно, Ахмад ни на секунду не подозревал Усаму в предательстве, не сомневаясь, что эмир верен исламу и верен атабеку, но тогда вообще ничего не понятно. Впрочем, Ахмад доверял своему второму отцу – если эмир изредка тайком встречается с тамплиерами, значит так надо ради славы Аллаха. Усама не скрывал от Ахмада этих встреч, но и пояснений по этому поводу не давал и уж тем более не предлагал Ахмаду принять участие в разговоре. Но сегодня, когда в дом Усамы тайно пожаловал какой-то высокий тамплиерский чин, эмир сказал, что Ахмаду надлежит присутствовать при разговоре. Ахмад обрадовался – увидеть живого тамплиера – таинственное и зловещее чудовище – это было очень интересно.
***
Тамплиер был одет, как мусульманин, но – во всё белое, по своему обычаю. Он распахнул объятия на встречу Усаме и широко улыбнулся:
– Сколько лет мы не виделись, мой дорогой Усама?
– Да с тех самых пор, как я обменял тебя на своего брата, мой дорогой Жан.
– Надеюсь, что твой брат жив и здоров?
– К сожалению, он умер 2 года назад.
– Мне искренне жаль. Твой брат был настоящим воином. У нас в плену он вёл себя самым достойным образом.
– Да… да… в этой жизни много достойного сожаления. То вы у нас в плену, то мы у вас в плену, а потом, глядишь, и все поумирали.
– Что же делать, все мы смертны… Но дни славного Дамаска да продлятся до скончания времён.
– И дни вашего Ордена так же – во славу чистейшей Мариам.
– Да будет так, мой прекрасный друг Усама.
– Но пусть Аллах сократит дни ассассинов, которые оскверняют землю своим смрадом. Пусть они исчезнут ради славы Дамаска и ради славы Ордена.
Улыбка медленно, неторопливо и спокойно исчезла с лица сенешаля храмовников. Его лицо стало теперь любезно жёстким:
– Я очень внимательно слушаю тебя, Усама.
– Говорят, ассассины вместе со своим Старцем Горы решили принять христианство?
– Похоже, они и правда имеют такое намерение, – сенешаль развёл руками, дескать, что же я-то тут могу поделать.
– Но ты же хорошо понимаешь, Жан, что этого никогда не будет. Скорее уж все демоны преисподней станут христианами.
– Аллах знает об этом лучше, Усама.
– Значит, тамплиеры не обольщаются на счёт ассассинов?
– Когда это мы давали повод считать себя идиотами?
– Так почему же вы потворствуете этому недостойному балагану?
– Мы не потворствуем. Мы наблюдаем. И пока не усматриваем повода для вмешательства в ситуацию. Король Амори, похоже, и правда верит в то, что ассассины могут стать христианами. Разубеждать его бесполезно. Синан, конечно, обманет короля, но, по большому счёту, королевству это никакого ущерба не причинит. Зачем Ордену во всё это вмешиваться?
– Но ассассины – данники Ордена. Когда они обманут короля, разве тамплиеры не будут испытывать в этой связи хотя бы некоторой неловкости?
– Ассассины всего лишь платят нам дань. Они не друзья, не союзники и не вассалы Ордена. Всем известно, что Синан не обязан согласовывать с тамплиерами свои действия, и он не делает этого.
– Но, взимая с ассассинов дань, тамплиеры уже тем самым признают за ассассинами право на существование.
– Что ты хочешь, Усама?
– Нур ад-Дин намерен уничтожить ассассинов. Не мешайте ему.
– Ты полагаешь, тамплиерам доставит удовольствие увидеть Нуреддина нависающим над своими владениями?
– Да пойми же ты, Жан, что ассассины – богомерзские твари, которые ни вам, ни нам не могут быть союзниками. Мы с вами верим в Бога по-разному, но мы верим в Бога, а ассассины не верят ни во что, кроме своих подлых кинжалов. Ни вам, ни нам эти твари не нужны. Пусть они исчезнут.
– Нам стало трудно разговаривать, Усама. Сегодня ты служишь господину, который спит и видит сбросить всех крестоносцев в море. Нуреддин не признаёт за нами права ни на одну пядь Святой Земли. По-твоему, мы сейчас должны любезно предоставить Нуреддину возможность уничтожить ассассинов, а потом столь же любезно подставить свои шеи под его саблю?
– Я понимаю тебя, Жан. Но и ты пойми… нет, не меня, а характер ситуации. У Нуреддина на одну возможность больше, чем у Ордена. Нуреддин может попытаться полностью уничтожить вас, а может согласиться делить с вами Святую Землю. У него есть выбор. А у вас выбора нет. Вы не можете даже попытаться совершенно уничтожить Нуреддина, потому что за ним весь Восток. Сегодня Нуреддин действительно не сильно расположен договариваться с вами, но вам-то ничего другого не остаётся, кроме как стремиться к равновесию с Нуреддином.
– И ты готов помочь нам в установлении этого равновесия?
– Вот именно! Орден не мешает Нуреддину раздавить ассассинов, а я в свою очередь сделаю всё для того, чтобы атабек не покушался на Кастель-Блан и другие ваши замки.