Рыцари былого и грядущего. Том II

Труднее всего было именно это – рубить одних, не переставая их уважать, и поддерживать других, не переставая их презирать. Что делать, если на стороне добра сражались, порою, мерзавцы, а на стороне зла – хорошие люди. Естественно было поддерживать не хороших людей, а добро, кто бы за него не сражался. Это было естественно, но невыносимо. Уже привыкнув к нравственной ущербности обычных политических постановок, брат Жан и не заметил, что ситуация с ассассинами – несколько иная. Сначала всё показалось просто: если союз с ассассинами послужит благому делу укрепления крестоносных государств, значит этот союз есть благо, а иметь дело с мерзавцами – не привыкать. Но Усама обнажил перед Жаном самую суть этой проблемы – поддержав ассассинов, крестоносцы не просто поддерживают мерзавцев, но и носителей мерзкой веры. Значит, они поддерживают распространение мерзости по Святой Земле, а это уже отнюдь не вопрос о личных качествах союзников.

Вот когда политика и религия пришли в противоречие абсолютно непримиримое. С политической точки зрения, приобретение нового союзника – бесспорное благо, а с религиозной точки зрения, поддержка носителей богохульной доктрины – бесспорное зло. Король Амори имеет ввиду снять это противоречие через крещение ассассинов. На нём и греха нет, поскольку он не понимает, что крещения не будет. И говорить с ним бесполезно, потому что прямых доказательств грядущего обмана со стороны ассассинов нет. Значит, весь грех на тамплиерах, которые всё прекрасно понимают и без доказательств. В такую дерьмовую ситуацию Орден не попадал ещё никогда. В этих политических игрищах на кону оказалиась вера и честь храмовников.

Брат Жан изложил своё понимание проблемы великому магистру Одону де Сент-Аману. Магистр слушал, всё больше мрачнея, потом долго молча расхаживая по комнате, и, наконец, обронил:

– Ты прав во всём, брат Жан, но это ничего не меняет. Мы не можем предать короля. Переговоры с послом ассассинов уже идут полным ходом. Король возлагает большие надежды на этот союз. Если Орден проявит открытую враждебность по отношению к ассассинам – это будет государственной изменой.

– А что для нас важнее, мессир – честь или вера?

– До сих пор тамплиерам не приходилось разделять эти понятия. Наша честь в том, чтобы верой и правдой служить помазаннику Божьему.

– Слова, мессир, слова. Король в делах веры – ребёнок, вся ответственность на тамплиерах – на взрослых людях.

– Так, может быть, нашлёпаем ребёнка по попе и оставим без сладкого? Я же во всём согласился с тобой, брат Жан. Легче стало?

– Вы правы, мессир, я ничего конкретного не могу предложить. Но вопрос не в том, что мы сделаем, а в том, чего мы хотим.

– Не понял. Поясни.

– Ведь мы же говорим о вере, то есть об ответственности перед Богом. А Бога не обманешь, он видит наше сердце. Мы, может быть, только успокаиваем свою совесть неизбежностью союза, который не в силах предотвратить, а на самом деле весьма этого союза хотим и уже облизываемся, прикидывая в уме, какие выгоды он нам принесёт? Или мы, напротив, всеми силами души хотели бы избежать этого греховного союза и не хотим от греха никаких выгод? Тогда мы будем молить Господа о том, чтобы Он взял это дело в свои руки и избавил нас от греха. В этом случае, мы, действительно, будем чисты перед Богом, хотя жестокого суда людского, конечно, не избежим, но разве это главное?

– Мой милый Жан… Ты всё такой же возвышенный мальчишка.

– А мне недавно сказали, что от того мальчишки не осталось и следа.

– Не знаю, кто это сказал, но то был настоящий друг. Он хотел, чтобы ты остался верен самому себе.

– Я хочу быть верным только Христу.

– Для тамплиера быть верным себе и быть верным Христу – одно и тоже. Ты знаешь это, Жан. Помолимся же Господу, чтобы он уберёг святое наше королевство и святой наш Орден от греха богомерзкого союза. И Орден будет настолько чист от греха, насколько будут чисты наши молитвы, – суровое лицо магистра прояснилось, в уголке глаза обозначилась слезинка.

– И ещё, мессир…

– Что-то всё же надо сделать посущественнее? – радостный магистр чуть ли не смеялся.

– Мы не должны делать ничего, что поспособствовало бы этому союзу, должны отменить любые меры, направленные на то, чтобы он состоялся. Да свершится Божья воля.

– Я верю в тебя, Жан. Верю в твою веру.

***

Сенешаль зашёл к командору, который со стороны Ордена обеспечивал техническую сторону переговоров.

– Когда посол ассассинов отбудет к себе?

–Завтра, мессир.

– Кто из тамплиеров будет его сопровождать?

– Брат Пьер, мессир.

– Что за человек?

– Очень спокойный, выдержка – идеальная, хладнокровие – позавидуешь.

– А религиозность?

– Претензий нет. Все богослужения посещает самым безупречным образом.

– Богослужения, командор, не посещают. В них участвуют.

– Вот и я о том. Мне кажется, брат Пьер не участвует в богослужениях, а просто посещает их. Какой-то он… теплохладный.

– И ты считаешь это нормальным?

– А кто я такой, чтобы судить брата? Дисциплина у него на уровне, храбрость отменная, а об остальном пусть судит Бог.

– А почему ты для этого дела выбрал именно Пьера?