Рыцари веры

- Э! Какое нам дело! - воскликнул граф дю Люк.- Спешите, господа, время не терпит. Не знаю, что вы будете делать! Что же касается меня, клянусь, если я попал в это дело, то буду действовать до конца!

- Я с вами, граф,- холодно сказал Лектур.

- Кто в этом сомневается! Мы все от вас не отстанем, coreieux! - раздраженно заметил капитан.- Но дело все в том, что надо успеть, а если это не удастся, то не надо позволить себя захватить.

В эту минуту послышался стук колес экипажа и топот лошадей.

Король с конвоем приближался к перекрестку.

Капитан расплатился, и авантюристы вышли из скромной гостиницы.

Метр Гогелю впопыхах не мог сообразить, кого ему слушать.

Один из конвойных, отряженный вперед, пришел объявить ему о приезде его величества.

Вскоре из дверей трактира показались хозяин и пять поварят, нагруженные корзинами и бутылками; эта гастрономическая процессия медленным шагом потянулась в стройном порядке по направлению к тому месту, где королевский конвой остановился для завтрака.

В то время королю Людовику XIII едва ли исполнилось двадцать лет.

Он был в черном бархатном костюме с голубой лентой королевского ордена. Неподвижные черты безжизненного лица молодого монарха, казавшиеся еще бледнее от длинных темных волос, носили следы неизлечимой тоски, роковой меланхолии и той ранней, болезненной дряхлости, которая съедала этого бледного королевского призрака и должна была в сорок два года уложить его преждевременным старцем в могилу.

Щепетильно аккуратный во всех мелочах, король приехал ровно в одиннадцать часов пополудни к перекрестку Трех Дорог.

Конвой его составляли человек пятнадцать дворян первых французских фамилий, взвод мушкетеров и несколько конюхов.

Герцог де Люинь и епископ Люсонскнй, Арман Дюплесси Ришелье, сидели с королем в его экипаже и не выходили оттуда.

По приказанию короля, несмотря на пронзительный холод утра, молодые дворяне сошли с лошадей и сели отдельными группами, наслаждаясь вкусными кушаньями и тонкими винами, которые были в изобилии поданы честным трактирщиком.

Однако, несмотря на видимую веселость, оживляющую эти группы, внимательный наблюдатель легко бы заметил, что под их наружной беспечностью скрывались серьезные опасения.

Мушкетеры и молодые придворные ели и пили с большим аппетитом, перекидываясь остроумными шутками.

Король был оживленнее обыкновенного; легкая краска покрывала его щеки, брови его были нахмурены; он тихо и горячо говорил то с герцогом де Люинем, то с епископом Люсонским, но временами поднимал голову и оглядывался кругом сверкающими глазами.

Между тем, по приказанию короля, конвой не оставлял его до перекрестка Трех Дорог. В одиннадцать часов герцог де Люинь подал сигнал двигаться дальше.

Свита и приближенные быстро встали и вскочили на лошадей. Кучер пустил лошадей, и карета быстро покатилась.

Но едва она тронулась с места, как целая толпа вооруженных людей числом двести или триста человек, среди которых человек шестьдесят были верхом, бросилась из кустарников, окаймлявших дорогу, и окружила конвой с криками «Да здравствует король!».

- Настала минута, ваше величество,- сказал герцог де Люинь, кусая усы и скрывая хитрую улыбку.

- Да,- холодно отвечал король.

- Как я советовал вашему величеству,- продолжал герцог,- вам бы следовало ехать верхом на лошади, чтобы скорее выбраться из этой толпы.

- Король Франции не спасается бегством, господин герцог,- невозмутимо и холодно отвечал Людовик XIII.- Впрочем,- прибавил он с сардонической улыбкой,- послушайте, что кричат эти люди; мною ли они недовольны?

- Нет, нами! - проговорил сквозь зубы епископ Люсонский.

Герцог де Люинь побледнел, как полотно.

Время от времени мушкетеры и несколько человек, составлявшие ближайший конвой короля, подъезжали и окружали карету.

- Стой! - крикнул кучеру Людовик XIII и, обращаясь к сидевшим возле него, сказал: - Посмотрим, что из этого выйдет.

В нападающих, несмотря на их костюмы, легко было узнать большинство дворян; они плотно окружали конвой и все громче и громче кричали: «Да здравствует король!». В то же время слышались выстрелы.

Уж несколько человек пали жертвами как с той, так и с другой стороны.

Нападающие все приближались; положение конвоя становилось критическим.

Король различил несколько рассвирепевших лиц, но не сделал ни одного движения, ни одного жеста и оставался холодным, невозмутимым, будто дело совершенно его не касалось.

Шум был страшный, борьба становилась все серьезнее; уже половина конвоя была перебита и ранена, но ни один из этих храбрецов не показал отчаяния. Оставшиеся на ногах еще теснее сгруппировались вокруг кареты, образуя живую преграду для доступа к королю.

Осаждающие продолжали свое дело, но конвой не расступался, только ряды его редели.

Еще несколько минут, и король лишился бы последней защиты.

Людовик XIII сохранял, однако, все свое спокойствие; де Люинь понимал, что больше всего злы были на него; он бормотал про себя молитвы и поручал себя покровительству всех святых рая. Арман Дюплесси Ришелье, еще более спокойный, чем король, зло улыбался.