Рыцари веры

- Будет исполнено,- ответил тот и вышел.

Дубль-Эпе вернулся к графу Сент-Ирему.

- Лошадь оседлана, ваше сиятельство,- доложил он.

- Пистоли отсчитаны.

- Последний стакан? Вы поблагодарите меня за сегодняшнюю покупку.

Через четверть часа Жак, получив от сестры письмо и подробные инструкции, скакал в Сен-Жермен.

Султан был действительно великолепное животное.

Дубль-Эпе вовсе не преувеличивал его достоинств. Жак мог за час доехать на нем до Сен-Жермена.

К несчастью, в полумиле от Парижа с обеих сторон дороги раздалось по выстрелу; граф упал с лошади, как пораженный молнией.

В то же время два человека бросились на него, отняли врученное ему сестрой письмо и деньги, лежавшие в кармане, и собирались просто-напросто зарезать графа, как вдруг вдали послышался топот скачущей лошади; бандиты бросили жертву.

Скакавший всадник был Магом.

Диана де Сент-Ирем, по предчувствию ли, или сомневаясь, что брат удачно выполнит поручение, так как он, видимо, был очень разгорячен вином, вслед за отъездом его послала к отцу Жозефу Магома с таким же письмом, как и то, которое поручила брату.

Увидев лежащего Сент-Ирема, Магом поспешно соскочил с лошади.

Граф не умер еще, но был близок к тому.

Слуга бережно приподнял раненого, положил на лошадь и шагом довез до ближайшей гостиницы.

Вручив хозяину десяток пистолей, обеспечивавших хороший уход за больным, он велел послать за доктором и, обещав вернуться часа через два, спустился в конюшню, сел па Султана и вскачь понесся в Сен-Жермен.

Чтобы преданный Магом поступил так, данное ему поручение должно было быть очень серьезно и важно.

XIX   ЗВОН СТАКАНОВ И ШПАГ

В это утро солнце было скрыто за тучами, день проснулся холодным и туманным. Густые, свинцовые облака, покрывавшие небо, спускались так низко, что, казалось, задевали за вершины деревьев. Было очень скользко.

Извозчики выбивались из сил в напрасных стараниях, помогая подняться по крутому скату Бельвю своим измученным клячам.

Несчастные лошади падали, вставали, чтобы снова упасть, и напрягались до истощения, исполняя это титаническое дело, без всякой надежды достигнуть успеха.

Было около восьми часов утра.

Четыре всадника, ехавшие из Парижа, остановились перед трактиром, где знакомый хозяин встретил их с шумной радостью. Для избежания недоразумений, которые могут возникнуть впоследствии, мы теперь назовем этих всадников.

Это были граф дю Люк, господин де Лектур, капитан Ватан и наш старый приятель Клер-де-Люнь.

Первые трое были мрачны и озабоченны, и, казалось, под влиянием смутного беспокойства это внутреннее волнение проглядывало во всех их движениях, несмотря на усилия притворяться спокойными и беспечными.

По той или другой причине, а возможно, и совсем без причины, один Клер-де Люнь сохранял свое великолепное хладнокровие. Он смеялся и шутил от чистого сердца.

Может быть, он был одарен счастливой организацией или, давно убедившись, что рано или поздно будет повешен, привык смотреть свысока на вещи этого мира и, раз начертав себе путь, не думал о том, как может его кончить. Фатализм - религия воров; Клер-де-Люнь имел сто тысяч причин, одна другой серьезнее, быть фаталистом.

- Ах, господа! - сказал метр Гогелю.- Какая радость вас видеть! И не надеялся на посещение ваше, особенно в такую страшную непогоду!

- Да,- отвечал капитан,- погода действительно не совсем приятна.

- Ах, господин барон! - вскричал Гогелю.- Если бы вы знали, как трудно нашему брату заработать в такую погоду кусок насущного хлеба! Но нет, господни барон, вам невозможно составить себе никакого понятия.

- Друг мой,- сказал капитан добродушно-ироническим тоном,- помните, что так или иначе все всегда составляют о вещах какое-нибудь понятие; а теперь, если можно, подайте нам обедать.

- Ах, какое счастье, господин барон! Именно сегодня я могу угостить вас по-королевски.

- У вас, значит, гости?

- Да, господин барон, несколько благородных господ, но я не знаю, кто они.

- Но вам это, я думаю, все равно?

- Не совсем, господин барон, всегда лучше знать, что за люди находятся в доме, хотя бы затем…

- Чтобы не оставаться в неведении, не так ли?- сказал, смеясь, капитан.

- Вы угадали, господин барон,- отвечал Гогелю,- говоря откровенно, я ненавижу таинственность, а вы?

- О! - воскликнул капитан.- Я ее просто не выношу. Предоставляю вам выбор того, что вы хотите нам подать, вполне полагаясь на ваш вкус.

- Будьте спокойны, надеюсь удовлетворить вас.

- Я в этом уверен.

- Вот что, хозяин,- сказал дю Люк,- не правда ли, вы поместите пас в ту самую комнату, которую мы занимали, когда в первый раз приезжали в вашу гостиницу?

- О! Какое несчастье, господин барон! - возразил с отчаянием трактирщик.

- О каком несчастий вы говорите, господин Гогелю? - спросил Клер-де-Люнь.

- Ах, господин барон, господин шевалье, господин маркиз и вы, сударь, которого я не имею чести знать,- отвечал трактирщик, схватив себя за волосы,- вы меня видите в совершенном отчаянии!

- Господин граф де Ла Дусель,- сказал с иронической вежливостью капитан, указывая на Лектура.- Почему вы в отчаянии, мой друг, объясните, пожалуйста.