Ржавчина

— Мать все-таки ни захотла держать меня дома. Въ Петербург уже отдать было некуда, она свезла меня въ Парижъ, въ одинъ изъ здшнихъ монастырей. И тутъ я пробыла четыре года… Я вамъ скажу, если кто хочетъ изуродовать нравственно двочку, такъ вези ее сюда въ монастырь. Что это за ужасное учрежденіе! Что тамъ читается, что говорится между воспитанницами! Я теперь замужняя женщина, а красню, какъ вспомню, что мы тамъ читали вслухъ между собою. Тамъ между нами была одна двочка, француженка, тринадцати лтъ… Нтъ, я не буду разсказывать этого. Однимъ словомъ, тамъ творились ужасныя вещи. Я была богаче другихъ, у меня была отдльная комната. Училась я плохо… Все свободное время читала, конечно, исключительно романы, да все старинные, французскіе, гд побольще любви и всякихъ страховъ. Моя голова была такъ набита героями, что только надо было, чтобъ явился «онъ» и я бы полюбила. На пятнадцатомъ году я окончила курсъ и за мной пріхала мать, чтобы везти въ Россію. Тутъ же на парижскомъ дебаркадер мы встртили Никса. Онъ оказался знакомымъ съ maman по Петербургу и взялся быть нашимъ кавалеромъ въ дорог. Со мной онъ былъ очень любезенъ. Каждое его слово, каждый взглядъ, каждую учтивость свтскаго человка — я принимала за чистую монету. До тхъ поръ ни одинъ мущина не обращалъ на меня ни малйшаго вниманія. Насъ возили гулять изъ монастыря, но на меня даже и не глядлъ никто, — я всегда была слишкомъ некрасива для этого. А теперь вдругъ такой умный, молодой человкъ говоритъ мн любезности, заботится, чтобы мн было ловко сидть, лежать, закрываетъ мн ноги, укутываетъ горло… Искра попала въ порохъ. Подъзжая къ Петербургу, мы сидли съ нимъ рядомъ. Maman заснула. Онъ что-то сказалъ мн и близко заглянулъ въ глаза. Я не помню, что я думала въ ту минуту, — я обвила его шею руками и поцловала его крпко, крпко… Онъ продолжалъ поцлуи… Мы пріхали въ Петербургъ женихомъ и невстою… Я не знала про него ничего, я только видла, что онъ очень хорошій, красивый, славный. Были ли у него какія-нибудь соображенія помимо чувства, мн и въ голову не приходило. Разумется, мать воспротивилась. Я объявила ей, что люблю Никса и во что бы то ни стало буду его женой. И дйствительно, я страстно любила его. Когда онъ прізжалъ къ намъ, у меня духъ захватывало, я не знала что сказать, какъ встртить его. Maman умолила хоть на годъ отложить свадьбу. Мы отложили. Сколько я пережила въ этотъ годъ!… И подумать, что мн еще не было тогда и шестнадцати лтъ… Видите, у maman есть пріятельница, — продолжала Анна, возбуждаясь все больше и больше. — Он вдвоемъ ршили, что я выйду замужъ за ея сына, то-есть за сына этой пріятельницы, madame Скрипицыной… И еслибъ я вамъ разсказала, какія он вещи длали, чтобъ это случилось… Maman хотлось, чтобъ я вышла за Скрипицына потому, что онъ былъ хоть и молодой, но скряга страшный… Онъ бы не промоталъ моего состоянія… Вотъ вдь вы не поврите, подумаете я выдумала… Разъ у насъ обдали Скрипицыны — мать и сынъ… По какому-то случаю много пили… Мн предлагали шампанскаго каждую минуту. А я съ дтства могла пить много и люблю шампанское… Ужь теперь и не помню, какъ мы очутились вдвоемъ посл обда. Онъ сталъ приставать ко мн съ ласками. Я считала себя уже взрослой и притомъ невстой другаго… Я прямо ему и сказала это. Онъ обратилъ все въ шутку и снова лзъ цловаться. Я встала, хотла уйдти, онъ побжалъ за мной, поймалъ, уронилъ въ кресло и сталъ цловать глаза, щеки, въ открытый ротъ. Я кричала, я изнемогала въ безсильной злоб… Какъ только я могла высвободить руки, я вцпилась ему въ волосы… И онъ долженъ былъ оставить меня… Я бгомъ пустилась къ maman. Она была у себя въ спальн съ m-me Скрипнцыной, случайно или нтъ — Богъ знаетъ… Я все разсказала. Он об начали смяться, обратили все въ какую-то дтскую драку… А m-me Скрипицына тутъ же прибавила: «Ну, вотъ, поженитесь, сосчитаетесь!…» Мн такъ стало страшно… Мн показалось, что он всми неправдами выдадутъ меня за толстаго Скрипицына, а не за Никса. Я всю ночь не спала, а на другой день, какъ только мать ухала, я къ Никсу… Мы съ нимъ все и ршили, черезъ мсяцъ повнчались да и ухали… Сколько было любви, сколько ласки!… Такого времени ужь и не пережить… Только очень мало — одинъ мигъ!…

Анна видимо устала. Посл возбужденія наступили минуты утомленія. Она продолжала, значительно понизивъ голосъ и смотря въ одну точку.

— И какъ я врила!… Никто, никто не могъ поколебать этой вры… Казалось, никого мн не надо, ничего не хочу я, только знать, что любима… И вдругъ точно все черною пеленой покрылось… Когда узнала, что не любитъ онъ меня, такъ пусто стало кругомъ, душно какъ-то… И вдругъ такое утшеніе — ожидать ребенка… Ужь тогда я и не претендовала, чтобы мужъ сидлъ со мной, ухаживалъ… Я стала совсмъ уродомъ, совершенно круглая… О себ не заботилась совсмъ, a только и думы было объ ожидаемомъ ребенк… Вся жизнь, весь міръ сосредоточился въ немъ. Никсъ совсмъ не бывалъ дома, узжалъ куда-то на цлые мсяцы. И я не особенно скучала. Я еще цльне могла отдаться мечтамъ о предстоящихъ мн обязанностяхъ, цли жизни…