Ржавчина

Вра подняла глаза на Анну. Ей казалось, что она не можетъ плакать. Весь свой разсказъ она проговорила горячо, съ блестящими глазами, едва переводя духъ. Тутъ губы ея начали подергиваться, глаза потускнли отъ слезъ.

— Сколько разъ я няньчила его во сн, какъ я любила этого маленькаго… Въ немъ я уже забыла свое горе… Боже! когда мн его показали мертвымъ, я не знаю, что было во мн… Какое-то безсиліе, злоба, безнадежность… Я бы все въ мір отдала, чтобы вдохнуть жизнь въ это маленькое, посинвшее тльце… Не осталось никакой привязанности къ жизни… Когда мужъ раскаялся у моей постели, клялся быть врнымъ, любить какъ прежде, — я радовалась, но не врила. Хотлось врить, но не могла, да и теперь не могу… Видите, я сирота, круглая сирота… А какъ бы хотлось любви, ласки!…

Она тихо заплакала. Въ эту минуту она похожа была на огорченнаго ребенка, Вра подошла къ ней, взяла ее за голову и поцловала въ ея гладко причесанные волосы. Она прижалась къ ней, нервно дрожа и рыдая… Вра, какъ могла, успокоивала ее, положила на диванъ, дала воды и она затихла понемногу.

Разговоръ снова завязался и перешелъ на Вру. Она въ немногихъ словахъ передала ей всю свою невеселую и несложную жизнь.

Со смертью матери семья совсмъ распалась. Сестра ухала въ деревню учительницей, Вра приняла мсто гувернантки къ двумъ маленькимъ двочкамъ и пріхала съ этой семьей въ Парижъ на два мсяца. Привыкшая всегда жить въ семь, въ ласкахъ, Вра очень скучала здсь.

Анна своимъ искреннимъ порывомъ какъ-то разомъ завоевала ея довріе. Вра говорила съ ней такъ искренно, какъ почти ни съ кмъ, никогда.

Анна ушла отъ нея очень поздно; он простились какъ самые лучшіе друзья.

V.

Какъ только Анна оправилась, она съ мужемъ и матерью перехала въ Петербургъ.

Николай Сергевичъ Слащовъ занималъ такое положеніе и на служб и въ обществ, которое принято называть виднымъ. Онъ въ сущности не гонялся за нимъ; блестящая карьера сама подвернулась ему и онъ не бжалъ отъ нея, также какъ и отъ женитьбы на богатой невст. Сама Анна первая заговорила о брак, сама сказала, что любитъ его, и невста съ полумилліонымъ состояніемъ досталась ему такъ же легко, какъ и блестящая карьера.

Николай Сергевичъ не былъ красивъ, но всегда имлъ громадный успхъ въ обществ. Блдный, худой, съ глубоко сидящими срыми глазами въ черныхъ рсницахъ, онъ казался изнуреннымъ, утомленнымъ жизнію. Черная раздвоенная борода, проборъ по середин и маленькое золотое пенсне — шли къ нему. Рядомъ съ женой онъ былъ положительно красивъ, его часто жалли, что у него такая некрасивая жена, хотя вс знали, что онъ давно утшенъ въ этомъ отношеніи. Связь съ княгиней С., одной изъ самыхъ красивыхъ женщинъ Петербурга, не была тайной ни для кого. Анна позже всхъ другихъ узнала о ней. Теперь, когда мужъ далъ ей слово порвать эту связь, онъ сталъ гораздо ласкове съ ней, дома сдлалось уютне, тепле…

Анна стала опять больше обращать вниманія на свою наружность, вызжала съ нимъ, когда этого онъ хотлъ, хотя для нея вызды не представляли особенной привлекательности. У нея была натура интимная, она любила общество, но свое, подходящее въ ней; нравиться ей хотлось только мужу — и никому больше.

Николай Сергевичъ не выдержалъ и мсяца такой жизни. Его тянуло въ свтъ, какъ рыбу въ воду. Оставлять Анну было жаль; онъ старался всегда окружать ее молодежью, а самъ подъ предлогомъ «noblesse oblige» постоянно узжалъ куда-то. Анна проводила вс вечера безъ мужа, въ компаніи молодыхъ людей, иногда и женщинъ. Чтобы не скучать, она позволяла развлекать себя: здили компаніей на тройкахъ, ужинали, слушали цыганъ. Изъ постоянныхъ постителей чаще другихъ бывали Бжецкій и Шатовъ, одинъ изъ лучшихъ друзей Никса. Шатовъ былъ красивый гвардеецъ, еще молодой, но совершенно сдой, съ темными усами и жгучими черными глазами. Немного лнивый, неповоротливый, онъ и самъ не зналъ, обыкновенно, какъ случалось, что онъ становился ежедневнымъ постителемъ того или другаго дома. Обыкновенно за обдомъ Никсъ говорилъ:

— Annette, мн сегодня необходимо быть у Нарскихъ… Я позвалъ Шатова къ теб, - все не такъ скучно будетъ…

Такъ повторялось не одинъ, не два раза, а десятки разъ.

хали въ театръ и Никсъ непремнно звалъ Шатова въ ложу… Если тотъ отказывался, онъ длалъ ему цлую исторію.

Разъ, ужъ это было въ конц февраля, долженъ былъ быть громадный балъ у старой тетки Никса. Николай Сергевичъ настаивалъ, чтобъ Анна также хала туда.

— Николай, милый, ты знаешь, мн этотъ балъ не доставитъ ни малйшаго удовольствія, я такъ отстала отъ выздовъ, отъ туалетовъ…

— Невозможно, Annette, я далъ слово tante Batsy, что ты будешь. И какой костюмъ я заказалъ для тебя!… Ты сдлаешь фуроръ, — будешь одта лучше всхъ. Ну, ma petite, я прошу тебя, согласись…

Анна согласилась. Въ день бала привезли заказанное платье. Оно было выбрано со вкусомъ, сдлано очень хорошо. Никсъ присутствовалъ самъ при туалет жены; настоялъ, чтобъ она надла свой парюръ изъ изумрудовъ, который долженъ былъ идти къ темно-зеленой отдлк платья.