Ржавчина

Анн почудилось, что она пришла на кладбище. Она сла въ старинное кожаное кресло съ высокою спинкой и задумалась. Ей вдругъ пришло въ голову писать романъ. Теперь она совсмъ одна, ей никто не помшаетъ, а у нея есть такая хорошая тема. Какая это тема, она не отдавала себ отчета, — ей просто хотлось вылить свои страданія, которыя она перенесла одна, не подлившись ни съ однимъ живымъ существомъ.

Ей разомъ пришло въ голову это желаніе описать свою нечастную любовь, и надо было сію же минуту привести его въ исполненіе. Она быстро сбжала къ себ въ комнату, достала изъ письменнаго стола почтовую бумагу маленькаго формата съ громадными буквами А. S. и сла писать „романъ“. Ей хотлось начать со встрчи героя съ героиней, но ея первая встрча съ Шатовымъ была такъ безцвтна, что ее описывать было нечего, и она стала „придумывать“ какую-нибудь боле поэтическую обстановку.

XIII.

Николай Сергевичъ пробылъ въ город не три дня, какъ общалъ, а цлую недлю. Анна съ нетерпніемъ ждала его. Дождь лилъ съ утра, читать ей надоло, да она и не любила чтеніе. „Романъ“ ея не двигался. Она или не могла ясно выразить то, что хотла, или слишкомъ разстроивалась, трогая старыя раны: каждый разъ она или вставала изъ-за стола въ слезахъ, или со злостью разрывала то, что написала. Дни тянулись безконечно долго. Анна начинала ходить взадъ и впередъ по комнатамъ, уставала и садилась, сложа руки и смотря вдаль. Заботиться не о чемъ, читать не привыкла, музыки не любитъ и не понимаетъ, работать никогда не умла, а между тмъ чувствуетъ массу жизни внутри себя.

Она не могла отдать себ отчета, почему она такая; она сознавала, что не живетъ, а прозябаетъ… Скука, одиночество и осадокъ отъ обманувшагося чувства доводили ее до отчаянія.

Мужъ пріхалъ, но и при немъ не стало лучше. Говорили они между собою мало, а если и говорили, то у Анны помимо ея воли прорывался какой-то раздраженный тонъ, мучившій ее не меньше, чмъ Никса. При такихъ отношеніяхъ оставаться вдвоемъ было тяжело.

Слащовъ познакомился съ к-скимъ обществомъ, встртилъ тамъ одного изъ своихъ петербургскихъ знакомыхъ и далъ слово пріхать къ нему на рожденье перваго августа.

Анна передъ его отъздомъ между прочимъ сказала ему:

— Привози съ собой Бжецкаго…

— Да онъ не подетъ къ намъ, — его тамъ дамы рвутъ на части…

— Кого это, Бжецкаго? — какъ бы съ недовріемъ спросила Анна.

— Да, едора Михайловича… Онъ уже и самъ готовъ…

— Какъ готовъ? — не поняла Анна…

— Въ тетушку влюбился… Я думалъ — пожилая женщина, а оказалось лтъ тридцати…

— И красивая? — быстро спросила она.

— Да, да… аппетитная… едоръ Михайловичъ совсмъ растаялъ… Ужь тамъ катанья въ лодк съ музыкой, поздки на охоту устраиваетъ… Нтъ, онъ въ нашу глушь не заглянетъ теперь.

— Ты должно-быть недлю просидишь тамъ вмсто двухъ дней, — раздраженно замтила Анна.

Онъ ничего не отвтилъ.

Когда Никсъ садился въ тарантасъ, Анна закричала ему изъ окна:

— Передай Бжецкому, что я прошу его пріхать… Такъ и передай.

— Скажу, скажу… Прощай, Annette… По вечерамъ не выходи, — сыро…

И онъ покатилъ.

* * *

Анна ршила встртить Бжецкаго какъ ни въ чемъ ни бывало, какъ будто она и не получала его письма. Но чмъ больше она думала, какой тонъ ей взять, тмъ трудне ей было.

Бжецкій пріхалъ веселый, спокойный. Анна его встртила смущенная, какъ будто сконфуженная. Бжецкій по-прежнему говорилъ мало, отвчалъ отрывисто, но бойко и иногда рзко. Анна чувствовала, что говорить съ нимъ какъ прежде — подтрунивать надъ нимъ — становится невозможно, а иначе она не умла.

Разъ она поддразнила его, онъ обидлся, ушелъ въ себ въ комнату и не выходилъ весь день. Анну это вывело изъ себя. На слдующее утро она подняла его на смхъ при муж. Бжецкій взялъ шляпу, распростился и ухалъ.

Черезъ дв недли Слащовы перебрались въ Петербургъ.

XIV.

Въ ясный осенній день, по Гагаринской набережной, быстро шла двушка, закутанная въ длинное пальто и платокъ. Она не смотрла на катающихся, не замчала проходящихъ… Впереди ея шла дама маленькаго роста, въ короткой, узкой темносрой юбк, въ такой же кофточк мужскаго покроя и полумужской фетровой шляп. Рядомъ съ ней лниво ступала громадная сенбернардская собака. Дама шла заложивъ лвую руку за бортъ кофточки, а правую положивъ на ошейникъ собаки.

Двушк пришлось обогнать ее.

— Вра! — услышала она сзади себя.

Она быстро обернулась и увидала передъ собой Анну Слащову. Съ тхъ поръ, какъ он разстались, прошло полтора года. Первое время он переписывались; вначал Анна писала искренно и просто про себя и про мужа, потомъ письма длались короткими, отрывочными, наконецъ она совсмъ не отвтила на одно письмо Вры.

Тмъ переписка и кончилась. Теперь, пріхавъ въ Петербургъ, Вра не хотла отыскивать Анну и еслибъ не эта встрча на набережной, она можетъ-быть такъ бы и упустила ее изъ виду.

Въ первыя минуты фразы сыпались съ обихъ сторонъ безсвязно, отрывочно. Анна отъ души обрадовалась этой встрч и упросила Вру зайти въ ней.

Слащовы жили тутъ же на набережной. Они имли квартиру въ бель-этаж съ зеркальными стеклами, со швейцаромъ, квартиру отдланную роскошно и съ большимъ вкусомъ.