С Антарктидой — только на "Вы": Записки летчика Полярной авиации

— Все, ребята, пошли в «Элерон». Домой...

Это слово вырвалось как-то само собой. Еще несколько минут назад мы вкладывали в него совсем другой смысл. В нем был Родина, семья, дети, друзья — жизнь, которую мы оставили на время, чтобы помочь «науке» хорошо сделать свое дело здесь, на шестом континенте. Теперь же мы возвращаемся в свой антарктический «дом». Мы забрались в вездеход, и — домой!

Поехали. На зимовку пришлось остаться нам четверым и тем, кто должен был зимовать в Антарктиде по плану: инженер по ГСМ Гарик Загаров из Быкова, руководитель полетов Анатолий Федорович Головачев, авиатехники — Анатолий Межевых, Николай Ларичкин, слесарь Алексей Кисов, тракторист Василий Боженков...

Обиды я ни на кого не держал, но домой мне уехать было бы надо, поскольку семейные дела требовали корректировки. Тем не менее я понимал, что в этот раз обстоятельства ополчились против нас и изменить сложившуюся ситуацию мы просто не в силах. Поэтому, когда позже в книге А. Ф. Трешникова «Мои путешествия» прочитал, что, дескать, Кравченко изъявил желание остаться на зимовку, утверждение это, да будет светлая память Алексею Федоровичу, — не совсем верно. Никто таких предложений мне даже не делал. Это я сказал экипажу: «Ребята, давайте, выйдем. Улетим следующим рейсом». А когда они взлетели, я сказал: «Ребята, поехали. Это — зимовка». Я прекрасно отдавал себе отчет, что домой, на Родину, мы в этот раз не попадем, хотя и Москаленко, и Трешников обещали прислать за нами Ми-8.

Прошло часа три с того момента, как мы вернулись в «Элерон», вдруг — телефонный звонок. Звонил Павел Кононович Сенько, который уже приступил к исполнению обязанностей начальника и зимовочной экспедиции, и станции «Молодежная»:

— Евгений Дмитриевич, тебе радиограмма пришла. Я засмеялся:

— Можете не читать...

— Да нет, прочитаю. Вам предлагают остаться на зимовку.

— А что они могут мне еще предложить? Если я не соглашусь, они, что, вертолет пришлют? — меня позабавило это предложение.

— Нет, вертолет они не пришлют.

— Так чего предлагать-то? Павел Кононович, я могу к вам зайти сейчас?

— Заходи.

Он был мудрый мужик, старый полярник и понял, что к чему. Спиртного у нас в экипаже не было, а ситуацию следовало разрядить. Когда я пришел, он уже все, что нужно, приготовил.

— Может, вы к нам зайдете?

— Не сейчас, — с ним мы зимовали в 9-й САЭ, когда он был директором обсерватории «Мирного». — А встреч у нас с вами будет еще много, поэтому — сами, сами...

— Тогда я ответную телеграмму Петру Павловичу напишу.

Я взял ручку: «Все понимаем. Доброго пути!» Сенько взял листок, прочитал.

— Не злишься?

— Нет. Я же понимаю, что другого выхода нет.

— Мы тоже на вас четверых не рассчитывали, придется ужимать наши запросы...

Я взглянул на календарь. В Антарктиде в разгаре зима, мы только закончили полеты, хотя по плану должны были завершить их еще в марте. Мысленно я прикинул: в апреле — летал, в мае — совсем мало, в июне-июле, когда подошли суда, — по полной программе и сверх нее. Так много в предыдущих экспедициях я еще не летал, тем более зимой, ночью... А тут и август, который подкатился совсем незаметно.

Плотников и его эпопея

Началась зимовка. Трудная, затяжная... В составе авиагруппы оставались десять человек: руководитель полетов Анатолий Головачев, авиатехники Анатолий Межевых и Николай Ларичкин, слесарь Алексей Кисов, тракторист Василий Боженков, инженер по ГСМ Гарик Загаров и наш экипаж из четырех человек.

... Плановые полеты не предвиделись до прихода сюда нового авиаотряда, а нашу летную судьбу теперь будут решать без нас в Москве. Конечно, если обстоятельства заставят и будет получено разрешение с Большой земли, мы выполним любой санрейс, ведь бортрадистом с нами мог бы полететь любой радист экспедиции. Это были высокопрофессиональные люди и на знакомство с радиоэлектрооборудованием самолета Ил-14 много времени им не понадобится.

И все же, ощущение того, что во всей Антарктиде остался только один наш экипаж, которому придется, в случае угрозы жизни кому-то из зимовщиков на других станциях, идти туда на Ил-14 в одиночку, было не из приятных. Подстраховать нас некому, и случись, что обстановка заставит нас идти на вынужденную посадку, помощи ждать придется долго, если, вообще, ее кто-то сможет нам оказать. Безрадостная перспектива такого санрейса жила в душе каждого из нас, четверых членов экипажа, ложилась дополнительной нагрузкой на и без того измотанные нервы. Единственное, что утешало, так это история экипажа Петра Плотникова, работавшего в 14-й экспедиции.

... В конце 1968 года в Антарктиду прибыл небольшой авиаотряд под командованием Евгения Журавлева в составе двух экипажей Ил-14 и одного Ан-2, который должен был автономно базироваться на «Новолазаревской».