С Корниловским конным

И, сделав паузу, продолжал под наше гробовое молчание: — Посмотрели бы Вы, что делается в нашем, бывшем так славном, 20-м Финляндском драгунском полку! Драгуны-солдаты словно сошли с ума... У них осталось единственное слово в употреблении — ДАВАЙ! Все им ДАЙ — и законное и незаконное... Я заведующий хозяйственной частью полка и все это ДАВАЙ! — адресуется ко мне. Вы думаете, господа, что я приехал сюда добровольно? Солдаты потребовали полковое имущество, чтобы разделить его между собою... и я вот его везу к ним... и не знаю, — удовлетворю ли их требование?! Они вытянули у меня уже всю душу, и теперь я возвращаюсь снова в полк на новые мучения... — и, не окончив своей речи-исповеди, он, маститый и благородный, склонив свою крупную голову на руки, — безмолвно зарыдал.

Все мы, так чутко слушавшие его слова, при виде такого перехода буквально оторопели. Передохнув несколько минут и успокоившись, он продолжал:

— Вот и все. Вот и конец армии... И, пожив среди вас, казаков, — я словно в последний раз увидел былые наши императорские полки, а теперь... Я даже не знаю, что со мною будет в нашем драгунском полку! Замучат они меня, наши солдаты... — и он вновь заплакал.

Наши штаб-офицеры быстро обступили его и успокоили. Косинов и Маневский, как самые активные — обняли его и выпили на <сты». За ними последовали остальные — Калугин, Пучков, Бабаев. Подполковник-драгун оживился. «Ты» и ласковые имена друг к другу без отчества — Жорж, Степа, Саша (его имя было, кажется, Всеволод), словно слова к любимой женщине — привели его в нормальное состояние, и дальнейшая беседа потекла уже по-семейному, в которой он поведал нам многие случаи из жизни и поведения своих драгун-солдат, полные кошмара.

— Офицеры разбегаются у нас из полка, — продолжил он. — Нет возможности терпеть придирки, требования и оскорбления драгун. Я у Вас прожил три дня. Если я расскажу своим офицерам, как сохранился Ваш полк — они не поверят, — настолько все это прекрасно против нашего полка драгун! И вот, отдохнув у Вас, — я возвращаюсь вновь на новые мучения, — закончил он, подполковник 20-го Финляндского драгунского полка.

Его слова у нас в полку не пропали даром. Мы, старшие офицеры, лишний раз убедились, насколько сохранился наш полк, и это давало еще большую силу и желание вновь работать для полка, чтобы сохранить его дорогое для нас имя — наш славный 1-й КАВКАЗСКИЙ полк. В таком состоянии своих чувств — мы дожидались своего войскового праздника, отмечаемого 5 октября старого стиля — ежегодно.

Войсковой праздник. Полковая джигитовка

Для поддержания дисциплины, воинского духа и войсковой гордости в полку этот традиционный праздник решено отметить особенно помпезно.

Широкой души полковник Косинов — не пожалел полковых экономических сумм для столь торжественного дня. $♦

Командиры сотен также не пожалели сотенных артельных экономических сумм. Сделан был наряд урядников на Кубань для привоза белой кубанской крупчатой муки и всевозможных призов-вещей отличившимся в этот день наездникам, из казачьего седельного снаряжения и вооружения: уздечки, пахвы, нагрудники, плети, кинжалы, серебряные пояса, никелированные гильзы-газыри для черкесок. Три главных приза — серебряные часы с цепочками — будут куплены здесь. Решено наградить 25 казаков из 60, добровольно записавшихся участвовать в казачьем ристалище. Начальником наезднической полусотни назначен был автор этих строк. Репетиции начались.

Увидев казаков-джигитов, «разбивающихся» на ней, солдаты ахнули от удивления, злобы и ненависти к офицерам полка.

Решено, что все офицеры полка примут участие в состязании по владению холодным оружием, а желающие и в джигитовке. Приз для них — золотой жетон с надписью «За рубку и джигитовку — 1-й Кавказский полк», по решению комиссии, во главе с командиром полка. Офицерский полковой приз прельщал некоторых молодых офицеров, почему и они выезжали на репетицию вместе с наезднической полусотней.

Обширный кавалерийский плац за городком, обрамленный сосновым лесом, был пыльно-песчаный. Все наездники в черкесках, в папахах, мокрые от пота и густо запыленные, но все веселые и увертливые в седлах. Наряду с ними, в таком же виде — скачут и офицеры. Возвращались в казармы обязательно с песнями. И через несколько дней казаки слышат от солдат:

— Да-а... Ваши офицеры не то, что наши...

Это определение было неправильное. И им наши казаки могли бы совершенно справедливо ответить так: «Но и вы, солдаты — не то, что мы, казаки».

Солдаты узнали, что этот наш Войсковой праздник установлен императорским указом в день тезоименитства своего сына, наследника цесаревича и великого князя Алексея Николаевича, который являлся августейшим атаманом всех казачьих войск России. Они пригрозили казакам революционно сорвать праздник.