С любовью, верой и отвагой

Нет, не пили здесь шампанское за обедом, не проигрывали в карты сотни и тысячи рублей, не ездили на арабских лошадях, не шили повседневные мундиры из английского сукна. Просто и скромно, исходя из годового жалованья корнета в двести рублей серебром и поручика в двести тридцать семь рублей, штабс-ротмистра и ротмистра в триста сорок рублей да с прибавлением «столовых» денег, выдаваемых каждому офицеру, здесь строили свою жизнь и не чурались ни удовольствий, ни развлечений, доступных им по средствам и возможностям.

Этот стиль, этот образ жизни и службы настолько совпадал с чаяниями Надежды, с её представлениями о благополучии и достоинстве офицера, что ей иногда казалось, будто её августейший покровитель придумал Мариупольский полк специально для неё. Его космическому влиянию она приписывала и то, что пока все её желания тем или другим способом, но исполнялись. Не хотелось ей оставаться у Дымчевича, потому что его супруга оказалась слишком хитрой и проницательной и, можно сказать, разгадала тайну корнета Александрова. Не нравился ей штабс-ротмистр Мальченко, жадность и стяжательство которого тут давно стали притчей во языцех. И вот пожалуйста — Надежда переведена в другой эскадрон, к великодушному Павлищеву, живой легенде Мариупольского полка, где он служил со дня его возникновения, то есть с 1783 года, прошёл все чины, от рядового до майора, побывал во всех походах и сражениях и ещё ни разу не брал отпуска.

Все знают, что его жена Луизия Матвеевна, простая и добрая женщина, славится своим хлебосольством и ласковым обхождением с подчинёнными мужа. Уж она, наверное, не станет терзать юного корнета каверзными вопросами и делиться своими наблюдениями о его манерах и особенностях фигуры...

Предаваясь таким размышлениям, Надежда не заметила, как двадцать вёрст остались за спиной и перед ней в живописной долине раскинулась деревня Голобы на сто крестьянских дворов. Она лежала чуть в стороне от большой дороги, как раз на полпути от села Рожище к городу Ковелю. Отделённый от деревни садом, на взгорке стоял белый господский дом, двухэтажный, с колоннадой и балконом над ней. Деревня и дом принадлежали графине Вильге. Половину этого строения она отдала под постой русской армии. В доме свободно разместился штаб эскадрона майора Павлищева и его довольно большая семья.

Приехав в Голобы, Надежда попала прямо на обед. Денщик майора привёл её в столовую, где за овальным столом сидели участники трапезы — офицеры эскадрона Ивана Васильевича Павлищева и члены его семьи, всего двенадцать человек. Для нового офицера сейчас же поставили столовый прибор, принесли из другой комнаты стул. Луизия Матвеевна, по праву хозяйки дома разливавшая первое, улыбнулась Надежде, взяла половник, открыла фаянсовую супницу и спросила, какой борщ любит Александр Андреевич Александров: погуще или пожиже?

С офицерами — штабс-ротмистром Мервиным, поручиками Подъямпольским и Текутевым, корнетами Араповым и Вонтробкой — Надежда была немного знакома. Но семейство майора видела впервые. Кудрявые, темноволосые, с карими глазами, больше похожие на майоршу, сидели здесь его сыновья Павел четырнадцати лет и Николай пяти лет. Почти напротив Надежды очутилась его старшая дочь Елизавета, десяти с половиной лет, красивая и не по годам развитая девочка. Рядом с ней была её семилетняя сестра Софья, копия отца. На дальнем краю стола на руках у няни находилась самая младшая дочь — трёхлетняя Анна.

С первых минут Надежда почувствовала здесь ту особую атмосферу, которой отличаются большие и дружные семьи. На сердце у неё стало тепло. Она вспомнила лучшие годы в собственной семье, когда Андрей Васильевич и Анастасия Ивановна были молоды и любили друг друга. Весёлые детские голоса, звеневшие в столовой, как будто перенесли её в далёкий Сарапул. Она сделала усилие над собой и отогнала обычное своё видение — Ванечка, спящий в кроватке с красно-жёлтой глиняной игрушкой в руках. Надежда уже поняла, что отныне счастливые лица чужих детей будут тянуть её на квартиру эскадронного командира сильнее магнита. Будет она ездить сюда, обязательно будет, уходя от любимой своей военной службы, от лошадей, от одиноких прогулок по лугам и лесам, от размышлений, от премудрых книг...

Обед закончился появлением десерта — клубники со сливками, — и офицеры встали из-за стола. Теперь Надежда вместе с корнетом Араповым должна была ехать дальше — в сельцо Свидники на тридцать семь крестьянских дворов и за пять вёрст от деревни Голобы. Там стоял четвёртый взвод эскадрона майора Павлищева, который надлежало ей принять в своё командование.