С любовью, верой и отвагой

Вместе с Араповым она быстро уладила формальности: передачу военного имущества, денежных средств и фуража по ведомости. Здесь все сходилось, Арапов вёл хозяйство аккуратно. Затем офицеры осмотрели строевых лошадей. Их было двадцать восемь. Из них один мерин хромал на левую переднюю ногу, второй стоял больной коликами. Напоследок офицеры построили личный состав на площади перед деревенским храмом и провели перекличку. Надежда несколько раз прошла вдоль строя, вглядываясь в лица своих солдат. Запомнить сразу фамилии всех было невозможно, но она хотела получить общее впечатление: не худы ли они от дурной пищи, не запуганы ли жестокими наказаниями.

Однако взвод выглядел неплохо: все рядовые в добром теле, с хорошей выправкой, одеты чисто и опрятно в конюшенные мундиры, походные рейтузы и фуражные шапки, смотрят на начальство без излишнего подобострастия, отвечают громко и уверенно. Этот человеческий материал ей уже был знаком по службе в эскадроне майора Дымчевича: среднего солдатского роста в два аршина и семь вершков или чуть ниже, что в лёгкой кавалерии допускалось, смуглолицые, темноглазые, черноволосые. По большей части — вольные люди, сыновья бывших слободских казаков, а также потомки сербов и хорватов, ещё при императрице Елизавете Петровне переселившихся в Россию и получивших земли между притоками Днепра Каварлыком и Хмельником, у рек Бахмут и Лугань. Из поколения в поколение мужчины в их семьях служили в коннице, сражались с вечными врагами России на юге — крымскими татарами и турками. Были это замечательные солдаты: храбрые, выносливые, исполнительные.

Подписав все бумаги, Надежда рассталась с корнетом Араповым. Он был весел, потому что переходил в другой полк — кирасирский, на сослужение со старшим братом, получившим там должность полкового командира. С чистым сердцем они пожелали друг другу успехов на новом поприще и попрощались у деревенской околицы Свидников.

На другой день Надежда пригласила к себе на квартиру своих унтер-офицеров: старшего взводного Михаила Белоконя, Трофима Зеленцова и Антона Пересаденко. Надев строевые мундиры первого срока, унтера явились к новому взводному командиру не без опаски. Они не ведали, что заявит им, поседевшим на царской службе, сей безусый юнец.

Пройдя школу рядового у Батовского и Гачевского в Польском конном полку, Надежда знала, каковы обязанности унтер-офицеров во взводе, и не собиралась подменять их на этой многотрудной должности. Не становиться между унтером и рядовым, а быть над ними, знать все и все контролировать, исправлять по мере необходимости и являть своим поведением пример отношения к службе — такой виделась ей настоящая офицерская служба. Свои принципы она хотела теперь объяснить подчинённым.

   — Да будет вам известно, что я сам в службе с весны тысяча восемьсот седьмого года, сначала в рядовых, потом в унтер-офицерах. За поход в Пруссию имею награду. Но меньше всего хотел бы жить прошлыми заслугами, а желаю довести ныне вверенный мне взвод до блестящего состояния — и в том надеюсь на вас...

   — Рады стараться, ваше благородие! — степенно ответили ей унтера.

   — Не сомневаюсь, что каждый из вас будет должность свою исправлять достойно. Но обо всём, что случилось во взводе, приказываю докладывать мне тотчас!

   — Всенепременно, ваше благородие, — ответил Белоконь, как самый старший в чине.

   — Назар! — крикнула в открытую дверь Надежда, и её денщик Зануденко вошёл в комнату с подносом в руках, на котором стояли три чарки водки и тарелка с малосольными огурцами.

   — Добрую службу замечать и поощрять буду, — продолжала она и жестом пригласила их взять угощение. — Ежели случатся какие в ней неисправности, то устранять их. А за нерадение — наказывать...

Надежда посмотрела на них со значением. Унтеры стояли с чарками в руках и ждали продолжения этой речи. Видя, что взводный закончил своё поучение, они щёлкнули каблуками и подняли чарки.

   — Ваше здоровье, господин корнет! — Унтер-офицеры дружно опрокинули выпивку в рот и захрустели огурцами.

   — От меня всему взводу передайте, что службу гусар я всегда ценить буду...

Уходя от корнета Александрова, унтер-офицеры рассуждали между собой, что начало неплохое, да соблазнов у молодого человека много: и охота, и карты, и балы у окрестного дворянства, и, конечно, женщины. Достанет ли времени их командиру на солдатские нужды при таком раскладе — надо ещё посмотреть.

Первые пять дней Надежда просидела в Свидниках безвылазно. С рассветом уходила в поле на прогулку и купалась в озере за лесом. К концу утренней чистки возвращалась и обходила все дворы, где стояли её солдаты, белым платочком проверяла чистоту лошадиных крупов и спин. После кормления через час выводила свой взвод в поле и там ездила с гусарами рысью и галопом на всех перестроениях, наблюдая за учением людей и строевых коней. В полдень они возвращались в деревню, и тут всех ждал обед, приготовленный артельщиками. Надежде Зануденко тоже приносил порцию борща и каши из солдатского котла, и её гусары знали об этом, иной раз она благодарила поваров на вечерней поверке за вкусную еду.