Сад

Взлетели при огнях. Высоко над землёй, пронизав темноту, самолёт вырвался из облачной пелены, и впереди показался багровый диск луны. Он плыл навстречу, стараясь подняться до уровня машины, и становился всё меньше и меньше, словно терял не только румянец, но и силу.

Дышать было трудно, и профессор лежал с закрытыми глазами.

— Вам плохо? — спросила девушка.

— Немножко не по себе…

Девушка выдвинула сосок вентилятора, чтобы струя свежего воздуха слегка омывала лицо пассажира.

— Так вас не продует?

Сидор Гаврилович поблагодарил за заботу, не отрывая головы от спинки кресла, глянул в окно. Недалеко от борта светилось облако, за которым спряталась луна. Казалось, что если бы не стекло, то его можно было бы через окно тронуть рукой. Вот облако осталось позади, и снова открылась луна, теперь поравнявшаяся с бортом. Она, как птица, проплыла по синему плёсу неба и скрылась за другим облаком.

Почувствовав облегчение, путешественник приподнялся в кресле, посмотрел вниз. Там расстилался второй слой рваных облаков. Сквозь просветы, далеко-далеко не столько виднелась, сколько угадывалась плоская, чёрная земля. Что там? Вспаханные поля или густой хвойный лес?.. Но вот раскинулось темносинее пятно, и по нему побежала золотая дорожка.

— Озеро! — Сидор Желнин повернулся к соседу. — Смотрите — озеро!

Плотная туча закрыла землю, а когда появился новый просвет — озера уже не было. Но путешественник продолжал смотреть вниз — ждал второго озера; дождавшись, объявил:

— Мы над Барабинской степью!..

Пассажиры, сидевшие возле стенок, приникли к окнам.

Впереди засияла огромная россыпь огней. Город! Большой город раскинулся по берегам реки. Самолёт пошёл на посадку и через несколько минут остановился возле здания аэропорта.

Профессор застегнул лёгкое серое пальто, надел зелёную велюровую шляпу и не спеша спустился на землю. Возле самолёта, кроме носильщиков, никого не было. Путешественник пожал плечами и медленно пошёл по асфальтовой дорожке, надеясь, что брат с секунды на секунду появится здесь. По сторонам темнели задумчивые пихты. Приятно пахло хвоей, и дышать становилось всё легче и легче. Усталость быстро прошла.

Задержавшись возле одного из деревьев, Сидор Гаврилович провёл рукой по разлапистой ветке.

«Хорошо встречаешь, пихточка! Сразу чувствуется Сибирь!..»

Он последним из пассажиров вошёл в здание порта, окинул взглядом уютный зал. На стенах — картины незнакомых художников: на одной — цветущие яблони, на другой — снежные вершины. У третьей стены — кадки с фикусами, у четвёртой… Там распахнулась дверь, и на пороге появился Андрей; в чёрном пальто, в чёрной кепке, малоприметный среди других встречающих.

— Сидор! Ты уже здесь?! — Брат раскинул руки и обнял его. — Здравствуй! Извини за опоздание. Никак не мог приехать раньше, — был срочный разговор с Москвой.

— Ничего, ничего, — улыбнулся Сидор, разглаживая на обе стороны аккуратную бороду.

— Какой солидный стал! — Андрей окинул брата взглядом и, схватив за плечи, слегка потряс. — Дюжий мужичище!..

— А ты, Андрюша, что-то сдаёшь: на висках — снежок, возле глаз — морщинки.

— От забот. Годы-то вон какие были…

— Рано для тебя. Рано.

— Где твои вещи? — спросил Андрей, посмотрев по сторонам.

Сидор дал знак носильщику, чтобы тот отнёс чемодан в машину, и, повернувшись к брату, спросил:

— Как семья? Все здоровы? Очень рад!..

Они направились к выходу. Только сейчас, пропуская брата в дверь впереди себя, Андрей Гаврилович заметил на нём зелёную шляпу и невольно подумал:

«Зачем ему такая яркая?.. Молодится он, что ли?..»

В машине братья сидели рядом; не сводя глаз друг с друга, разговаривали о родных, о работе:

— Жаль, что ты летел ночью и не видел нашего края, — сказал Андрей. — Просторы у нас хороши! Особенно сейчас, когда созрела пшеница.

Он начал расспрашивать брата, какую пшеницу сеют в Америке, какие машины работают на полях и велики ли там урожаи. Ему хотелось сравнить с тем, что даёт сибирская земля. Но Сидор пожал плечами и улыбнулся:

— Ты. Андрюша, в агрономы годишься!..

Оказалось, что старший брат всё время проводил в садах, а поля видел только из окна машины. Он мог без конца говорить о пейзажах, но Андрею, практичному человеку, этого было мало.

— Ну, а тебя по какому поводу беспокоила Москва среди ночи? — спросил Сидор.

— По уборке хлеба. Сообщили приятную весть — с Кубани идёт ещё один эшелон комбайнов!

— С Кубани?! Далеконько! А ты в докладах, наверно, говоришь: «Самая машинизированная страна»? Любят у нас громкие слова. На каждом собрании — славословие. А нам ведь, Андреюшка, надо ещё догонять.

— Но не умалять того, что достигнуто. Замена сохи трактором — народный подвиг. Правда, машин недостаёт. Всюду и всяких. И этот эшелон комбайнов для края — большая поддержка! У нас весь народ — в полях. Мне тоже предстоит поездка по районам. Завтра утром. Надеюсь. не будешь в обиде?

— Ну, что ты! Дело есть дело. А может, если это по пути, ты захватишь меня с собой? Мне нужно побывать на опытной станции плодоводства, а потом на часок заглянуть к одному старому садовнику…

— К Трофиму Дорогину?