Сад чёрной розы

Я достала овощи, помыла и принялась нарезать. Алан подавал соль, масло и специи. Иногда наши руки соприкасались, и от горячей волны совершенно нелогичного смущения становилось жарко. Когда салат был готов, напряжение между нами ощущалось уже физически. Я дважды хотела поднять щекотливую тему, но так и не решилась. Алан нарушил затянувшееся и ставшее неудобным молчание первым:

— Я позвонил Громову и Эду. Пусть проверят всех, кто поселился в посёлке в последнее время (списки у них есть) на предмет заболевания бронхиальной астмой.

Я с облегчением переключилась на более насущные проблемы:

— Почему ты думаешь, что это болезнь убийцы? Вдруг ингалятором пользовался кто-то из знакомых Ани? А ещё Игрок мог специально оставить ложную улику, чтобы нас запутать.

— Специально он оставлял то, что могло привести к нам. Нужно проверить все версии. Времени мало. Послезавтра, возможно, будет убита ещё одна девушка. Кстати, спроси у бабушки, не болел ли астмой кто-нибудь из родственников жертв? Она ведь была в вашем городе фельдшером и может это знать.

Я вдруг замерла, отследив яркое и чёткое воспоминание. Нет, не из далёкого прошлого. Эту картину я наблюдала совсем недавно — в трансе: маленькая темноволосая девочка, задыхающаяся от слёз. Задыхающаяся настолько, что потребовалась медицинская помощь.

— Кажется, я знаю одного такого человека: у дочери Леонтьева случались приступы удушья. Я видела это вчера через установку наблюдателя.

Алан нахмурился.

— Девочка, которую нам не удалось найти?

— Возможно, ей удалось найти нас. Впрочем, астма в детском возрасте — не приговор, она вполне могла её «перерасти».

— Других зацепок всё равно нет! Эд не смог ничего разузнать в детском доме, позвоню Громову, может у него получится!

Алан вышел из кухни за телефоном. Пока я накрывала на стол, он сделал пару звонков и вернулся заметно помрачневшим.

— Что ещё случилось?! — простонала я.

Спортсмен сел за стол и выдавил вымученную улыбку:

— Ничего кардинального, просто досадная неприятность — в вечерних газетах появилась информация об убийствах. Параллели с прошлым пока не проведены и фотографий нет, но почерк маньяка описан в подробностях. И розы тоже упоминаются.

— Плохо, — я сжала налившиеся тяжестью виски ладонями. — Полиция эти параллели уже провела и пресса не отстанет. Чувствую, скоро в СМИ и наши снимки появятся.

— Не появятся, если мы опередим убийцу.

— Как? Мы даже не знаем, кого искать!

— Для начала найдём дочку Леонтьева. Что ещё ты про неё видела?

— Ничего нового. Девочку отдали в детский дом, и никаких контактов с отцом больше не было. Он даже не пытался её искать.

— Зачем такие безответственные люди вообще детей заводят?! — возмутился Алан.

— Он ведь не планировал дочь бросать. У них была нормальная даже дружная семья, но после смерти жены для него всё потеряло смысл.

— И в чём он его нашёл — в выпивке и грязных пасквилях в твой адрес?

— Не только. Первое время он активно меня искал и даже бросался с кулаками на дядю Гену — милиционера, который нас спас во время пожара. Кстати, дом поджёг именно Леонтьев. И это он почти настиг нас восемь лет назад. А потом да, начал стремительно деградировать и изливал желчь, не отходя от компьютера. Но кто-то другой проникся его идеей и решил воплотить её в жизнь.

— Леонтьев — законченный псих, — резюмировал Алан. — Только одержимость по наследству не передаётся. Какова вероятность, что этот кто-то его брошенная дочь?

— У неё могли быть собственные мотивы. Родная семья распалась из-за того, что сделал мой отец, а как всё сложилось в приёмной — нам неизвестно.

— Скоро выясним. За дополнительную плату Громов обещал расстараться и раздобыть информацию в течение дня.

Мне очень не нравилось то, что приходится задействовать «оборотня» в таком, можно сказать, личном деле. В душе всколыхнулась тревога.

— Про газеты тебе он сказал?

— Да.

— Не нравится мне это. Вот увидишь, он скоро докопается до истины и начнёт нас шантажировать! — в последнем я не сомневалась.

— Пусть только попробует! Я ему шею сверну! — отмахнулся Алан. Вот зря он капитана недооценивает. — А доказать он в любом случае ничего не сможет.

— Что насчёт Краснова? Думаешь, полиция уже знает, что он тоже родственник жертвы?

— Если бы знали, они бы с нами по-другому разговаривали. Пока это, скорее всего, неизвестно.

На вокзал мы приехали без пятнадцати восемь.

Я не хотела, чтобы бабушка встретилась с Войничем прежде, чем мы поговорим. Но тот упрямо отказывался уезжать, настаивал:

— Уеду, когда вы сядете в такси. Она меня не увидит, хотя я предпочёл бы не прятаться. Ты ведь всё равно ей обо мне расскажешь.

— Да, придётся.

— Хм, и что именно?

— Правду, в адаптированном варианте, конечно.

— Полагаю, она не обрадуется, — вздохнул чемпион. — И не поверит, что мне можно доверять, верно?

— Верно.

— И захочет тебя увезти?

— Обязательно. Как только узнает, что здесь происходит.

— Как же её переубедить?

— Это моя забота, хотя будет очень непросто.

— Но ты-то понимаешь, что вам нельзя уезжать?

— Я понимаю, что это нужно было сделать раньше, сейчас момент упущен.