Сад (переработанное)

Вера, выронив вожжи, тоже застыла с приподнятыми руками. Что он молчит? Хоть бы еще одно слово… Она заговорит сама. Во время последней встречи ушел не простившись. Тайком. Обиделся на нее. Она тогда сболтнула что-то лишнее. И, наоборот, не сказала того, что было нужно. Скажет сейчас. А что?.. Ну, чего он застыл?..

— Ты понимаешь… — проронила Вера и замолчала. Ей было больно и стыдно, а отчего — сама не знала.

Справа, как внезапный гром, от которого вздрагивает сердце, раздался гулкий голос Семена:

— Вот сколько накупил! Красота!

У Васи побелело лицо.

Садясь в ходок, Семен, громоздкий и неповоротливый, потеснил девушку. Она, вздрогнув, отодвинулась от него.

Бабкин искал ее взгляда.

— Значит, все? Разлука без печали?!

— А ты… ты кто такой? — рявкнул Семен, подаваясь к нему широкой грудью. — Откуда выпал?

— Из тех мест… — Вспомнив о девушке, Вася удержался от соленого словца. — Тебя не спросился! И не собираюсь…

— Сосунок! Ей, — Забалуев кивнул на Веру, — кем доводишься?

— Много будешь знать — скоро сдохнешь!

— Ну, ты! Морду расквашу!..

— Руки коротки!

— Гнида беспалая! Кукиш показать и то нечем, а лезешь в драку. Да я тебя…

Завидев взмахнутые кулаки и почувствовав, что вожжи ослаблены, Буян рванулся с места крупной рысью. От неожиданности Семен стукнулся позвоночником о стенку черемухового коробка.

— Сдурела, что ли?! Погнала коня…

Девушка не слышала слов; повернувшись, смотрела на тротуар, но уже не могла отыскать Василия среди пешеходов.

— Черт знает!.. — ворчал Семен. — Этого не хватало!..

Вожжи скатились на мостовую, попали под колесо.

Конь остановился. Девушка выпрыгнула раньше парня и, приподняв колесо, высвободила их. Семен еще больше разозлился. Когда снова сели в тележку, спросил вызывающе:

— Что это за нахал? — Вера молчала, и он повысил голос: Что, говорю, за недоносок подлетал?

— Во-первых, не подлетал, — вспыхнула Вера, — во-вторых… Не смей так о нем!

— А кто же все-таки?

— Тебя не касается.

— Вон что!.. А я при разлуке упреждал: ревнивый! Не запомнила?

— Еще бы не запомнить!

— А таишься от меня.

— Рада бы утаить, да… нечего. Нечего! Останавливался один знакомый. Садовод. Василий Бабкин… Хватит?

— Познакомила бы и меня со… знакомым. А то чудно как-то… — Разворчавшись, Семен не мог остановиться. — Сразу написала бы про все в письме. Прямо и честно. Дескать, есть ухажер.

— Да писать-то было не о чем. — У Веры дрожали губы, и она говорила отрывисто. — Совсем не о чем. Тебя ждала… Столько лет. И вот… дождалась.

Семен одной рукой обнял ее и потрепал по плечу.

— Я ведь так. Пошутил…

Резким движением девушка высвободила плечо…

4

Хотелось поскорее вернуться домой, и Вера погоняла коня вожжами.

Семен постепенно успокаивался. Он готов бы все забыть, если бы беспалый в самом деле был только знакомым самого старика Дорогина. Не больше. Но не верится. С чего он такой развеселый подбежал? Придется разобраться. А пока, чтобы развлечь девушку, Семен громко рассказывал о покупках: селедка жирнущая! колбаса двух сортов! консервы из осетра! А для нее — всякие сладости, самые дорогие!

Порывшись в одном из свертков, он достал конфетку.

— Вот какие! Называются «Белочка».. Держи!

— Не люблю конфет.

— Раньше не отказывалась.

— А сейчас не хочу.

Семен сунул конфетку Вере в карман жакета.

— За городом съешь. А не то — скормлю, как малому ребенку. Я — такой!

Он опять заговорил о загсе. Вера ответила:

— Я же сказала: без папы нельзя… А потом мне еще надо будет на сессию заочников в институт.

— Вот обрадовала! Из-за твоих сессий и пожениться будет некогда!

Семен надеялся — балагурство развеселит. Но Вера промолчала. Боязнь и обида возрастали, и она опять не знала, как поведет себя через минуту.

— И зачем тебе этот институт дался?

Вера, отшатнувшись, широко открытыми глазами посмотрела на Семена: неужели он говорит серьезно?

А он продолжал:

— Агрономом служить — по полям рыскать. Дома тебя никогда не будет… Зря задумала…

Положив подсолнечник на колени, Семен щелкал семечки. Губы у него стали черными.

— Тебе нашелушить? — простодушно спросил он.

— Спасибо. — Вера недовольно шевельнула плечами. — Не хочу пачкаться. И ты достань платок. Вытри губы. А то… будто деготь пил.

— Ишь какая! Побрезговала? А я тебя всякую люблю! Хоть шея у тебя запылилась, а я возьму и поцелую.

— Нет, нет…

Они выехали в поля. Вера смотрела на далекие горы, окутанные синей дымкой. В молодости отец много раз ездил туда на охоту. И за кедровыми орехами. Рассказывал, как там хорошо! Однажды с ним поехала девушка… Ее мама… Побывать бы там этой осенью.

— Ты почему обратно замолчала? — встревожился Семен.

Вера вздрогнула.

— Залюбовалась горами, — молвила сквозь зубы, затаивая думы.

— Не велика красота!

— Да? Карпаты живописнее? Я читала — восторгаются ими.

— Не знаю. Проходил, проезжал, а ничего такого не заметил. Лес да камни — вот и все.

— Только?!

— А что еще? Я говорю прямо: мне на горы наплевать — от них одно неудобство…

Семен упрекнул: до сих пор Вера ничего не рассказала о себе. Как жила? Что поделывала?

— Работала в поле. Говорят, не хуже других. А ты даже не спрашиваешь о колхозе.

— Успею наслушаться.