Сад (переработанное)

Отец предупредил — вода еще не успела прогреться, — но Вера мотнула головой:

— Ничего, разок нырну…

Захватив платье, полотенце и мыло, она, босая, побежала по тропинке, по обе стороны которой высокие деревья маньчжурского ореха раскинули красивые светло-зеленые широкие листья. Пропыленные косы девушки тяжело взлетали над гибкой спиной.

До самой середины в реку вонзилась узкая каменная гряда. Прыгая с плиты на плиту, Вера пробежала по гряде и остановилась на острие, обточенном водой.

Река темнела, из голубой превращалась в густо-синюю, кое-где в ней медленно гасли, похожие на угли, отблески зари.

Омывая острие, сердито бурлила крутая струя. Раздевшись, девушка села на камень, поболтала ногами, словно хотела разбить струю, но упрямая вода откидывала ее ноги в сторону. Мелкие брызги, будто бисеринки, взлетая, осыпали тело.

«Хороша у нас река! — думала Вера. — Чистая, как небо!..»

Распустив косы, смочила волосы и начала намыливать; в раздумье все делала неторопливо; посматривала на реку. Быстрая и стремительная, она и в сумерки не потеряла красоты: гребни струек поблескивали синевой, а впадинки между ними чернели, словно налитые дегтем.

Возле села река омывает высокий берег — Гляден. Оттуда видны горы, разорванные стремительным потоком. Видна и эта каменная гряда. Много раз Вера любовалась рекой, стоя на Глядене рядом с Семеном… Теперь он далеко. Правда, пишет довольно часто. И не стесняется бередить самое больное: «Я видел много разных городов и убедился, что везде житуха лучше, чем в деревне. Мы с тобой сразу после свадьбы уедем из Глядена…» «Житуха»! Какое противное слово! Откуда он выкопал его? Она ответила большим письмом? «Жизнь. Жизнь хороша среди родных. Посмотри: в лесу грузди растут семейками. Только мухоморы — поодиночке, словно они безродные». Семен продолжал убеждать: «В деревне — неинтересно… За мухомора не обижаюсь, потому как названный гриб красивее всех… А стариканы сами знают, что я из пеленок вырос…»

«А я? — вздохнула Вера. — Я, по его мнению, в пеленках?.. Отца я не могу бросить».

Она провела рукой по лицу, будто хотела смахнуть раздумье.

«Может, Лиза права?» — спросила Вера себя и шепотом повторила слова подруги: «Ежели всем-то сердцем полюбишь, так ни перед чем не остановишься…» — И тотчас же начала спорить: — «Нет, Лиза, я не брошусь из дома, очертя голову… Нет…»

Вера вздрогнула от вечерней прохлады, быстро вымыла волосы и встала на крайний камень; вытянув руки, отпрянула от него и по другую сторону белогривой струи погрузилась глубоко в холодную воду. Вынырнув, повернулась и поплыла к берегу. Сильное течение относило от гряды, но она все чаще и чаще загребала воду под себя. Ее захватывала борьба с рекой, и она перестала ощущать холод. Когда оказалась в тихой заводи, пожалела, что уже все кончилось.

Пробежав по гряде до крайнего камня, где лежало белье, она долго выжимала воду из волос и, приплясывая от холода, растирала тело полотенцем.

Над Чистой гривой поднялась луна и проложила через реку соблазнительный золотистый мостик, вздрагивающий на волнах. Полюбовавшись зыбким мостиком, Вера повернулась и пошла к берегу по каменным плитам, у которых теперь серебрились грани, отполированные в весеннее половодье.

Дышалось легко. Тело приятно горело.

В кустах на берегу с подсвистом защелкал соловей. Вера, сцепив руки на груди, остановилась послушать, но тут, почуяв ночь, на ближнем острове заскрипел коростель, и соловья не стало слышно.

Вот постылый! — упрекнула Вера надоедливого скрипуна. — Все испортил!

После ужина девушка вышла из дома и затерялась среди яблонь.

Она любила цветущий сад и каждый год этих дней. Смотрела на деревья, усыпанные розоватыми цветами, и ей казалось, что весь мир полон радости. А когда лепестки, осыпаясь, устилали землю, как первый осенний снег, ей становилось грустно.

Сейчас лунный луч отыскал для нее несколько опавших лепестков, и ей захотелось подольше побыть среди цветущих деревьев. Кто знает, может, завтра ветер оборвет все? Сад на несколько недель станет скучным, пока между листьев не заблестит золото плодов.

Вера шла медленно.

Хорошо нынче цветет сад! С какой радостью она рассказала бы об этом близкому человеку, которому в ее жизни дорого все… Но кому и когда?.. Семен о саде не спрашивает…

Скрипучий крик неугомонного коростеля сюда не доносился. Обитатель болот больше не мешал соловью рассыпать свои легкие трели по дальней лесной полосе. Прислушиваясь, Вера пошла туда.

«Узнать бы, дружно ли цветет сад луговатцев? Любит ли садовод смотреть на него в тихие лунные ночи? Может, вот так же ходит, поглядывает и думает о жизни?.. — Вера встряхнулась. — Ну, и пусть думает, что ему угодно. Мне-то какое дело до него?..»

Она тихо шла возле густой лесной защиты.

«Постылые девчонки! Помешали дочитать письмо… Интересно все же… «Незабудочка-цветочек…» А что там дальше?.. Надо бы ответить. Молчать неловко. А что ему ответишь? Он надеется, а я… Лучше уж не расстраивать…»

Соловей не слышал шороха ее шагов и пел без умолку.