Сад (переработанное)

— Колхозная земля — наше дело, — ответила Вера. — Здесь не магазин для розничной торговли, а поле.

— Ну, ну! — возмущался незнакомец. — Замуж выйдешь — горя хватишь. Быть твоим бокам битым…

Прошел день. Вера выдергала колья и засеяла всю полосу. А еще через день из города на грузовиках приехали огородники и на засеянной земле посадили картошку.

Сергей Макарович предупредил звено:

— Заставлю выполоть коноплю, как сорняк. Будете выдергивать по одному ростку — дочиста…

Вспомнив об этом, Вера, готовая на все, тряхнула головой:

— Я, Никита Родионович, обязательно попрошу слова. Но с уговором: если что-нибудь лишнее сорвется с языка — не пеняйте…

2

На партсобрании Забалуев ни слова не сказал о земле, отведенной городским огородникам в нескольких местах обширной Чистой гривы. По его словам, все в колхозе шло хорошо: план сева выполнен, пшеницы посеяно больше, чем в прошлом году. В полях люди работали по-ударному. Но едва он успел произнести последнее слово, как Вера заметила:

— Обтекаемый доклад!..

— Что ты сказала? — переспросил Никита Огнев, председатель собрания. — Я не расслышал.

— Говорю, доклад обтекаемый, вроде машины «Победа»!

— Мы с победой, как говорится, всегда дружны, — попробовал отшутиться Забалуев.

— С кем вы дружны — это мы видели. Знаем, — сердито сказала осмелевшая звеньевая. — Больно часто ездят дружки за колхозным добром…

— Уже начались прения! — Сергей Макарович хлопнул руками по коленям и обратился к Огневу — Может, кто-нибудь желает задать вопросы по существу? Ты спроси собрание.

— А у меня все сразу — и вопросы и выступление, — отвела упрек Вера. — Много появилось охотников получить из колхоза добро, можно сказать, так, за «здорово живешь». Иной день прислушаешься: у одного председательского дружка поросенок в мешке визжит, у другого — гусь гогочет. Со всех сторон дружки подступают ко двору, как волки. И норовят в такую пору, чтобы поменьше попадаться на глаза колхозникам. С пасеки увозят бидоны с медом, с фермы — кувшины со сливками. Осенью отгружают морковь и капусту…

— За деньги берут, — крикнул Забалуев. — Проверьте по книгам.

— А вы меня не сбивайте. Я могу мысль потерять. — Недовольно посмотрев на Сергея Макаровича, Вера продолжала — Даже коня в город увели…

— Взамен другого.

Огнев постучал карандашом по столу:

— Сергей Макарович, имей терпение.

— Несправедливость не люблю. Не выношу, — заявил Забалуев, ерзая по стулу.

Голос Веры звучал все резче и резче:

— Председатель сказал: «За деньги берут». Знаем мы, какие это деньги! Для видимости дружки платят в кассу гроши!..

Если бы все это говорил Никита Огнев или другой член партии, солидный, пожилой человек, то Забалуев, возможно, стерпел бы и выслушал бы до конца, но звонкий и острый голосок злил его. Особенно обидно было слышать все это от Веры, будущей снохи. Ежели не унять при народе, то и дома с ней наплачешься.

Забалуев вскочил, громоздкий, багровый, и, уставившись на Веру, загремел:

— За дружков критику наводишь.

меня нет дружков лично для себя — все для колхоза. Те люди, как говорится, помогают нам. Один дает кошму на хомуты, другой…

Раскрасневшаяся Вера выдержала его пронизываювзгляд упрямо предупредила:

—кричите. Не старайтесь зря. Теперь вам все сбить. Что задумала — выскажу до конца.

поднял на Сергея Макаровича строгие глаза.

— Садись и записывай. Ответишь в заключительном слове.

— Я не привык записывать, — отмахнулся Забалуев. — Сразу объясню. Один отпускает кошму на хомуты. Другой дает головы от рыбы-горбуши. Мы из тех голов всю весну в бригадах варили уху…

— Ты мешаешь вести собрание, — резко одернул его Огнев. — Я не давал тебе слова.

Сергей Макарович осекся и сел. Вера снова заговорила:

— Очень много раздали земли разным городским огородникам. Во всех уголках — картошка. И посредине Чистой гривы — тоже картошка. Вроде оспы на полях. Отхватили и от массива моего звена…

— Ну, тут, милая, нельзя было не отдать, — опять поднялся Забалуев. — Сами с меня электричество требуете. А тот человек обещает эти — как они называются? — ну, фарфоровые чашечки для столбов. И проволоку тоже.

— Можно достать и без блата.

— Ишь какая бойкая! Пойди попытайся! Без дружков, как говорится, не проживешь. Уж я-то знаю. А ты еще молода, чтобы учить меня хозяевать! А ежели бы ты сама…

Терпение собрания кончилось. На Забалуева со всех сторон закричали так, что даже его испытанный раскатистый бас не мог заглушить возмущенных голосов:

— Порядок надо соблюдать!..

— Затеял спор, как на базаре!..

— Не хотите слушать, тогда я… тогда я… — Сергей Макарович сел. — Слова не пророню…

Вера говорила долго. И о том, что Забалуев не понимает значения лесных посадок, и о том, что севооборота нет, и о том, что хозяйство ведется без плана, а председатель зачастую все решает один, не советуется с колхозниками.

Забалуев уже не мог смотреть на нее. Ну и размахнулась деваха! Кто бы мог подумать, что она такая! Удержу не знает. Уродилась в отца! Не остановится, пока не выпалит всего!