Сады пяти стремлений

– Разве тебе не хватило демонстрации? – прищурился в ответ ИХ. Сражение закончилось, однако яхта и два оставшихся на ходу катера пока оставались на месте, видимо, решали, что делать дальше, и Бабарский решил провести юноше краткий экскурс в историю одного из самых почитаемых искусств Герметикона. – Но если не хватило, то слушай. Когда Эдуард Инезир создавал Империю, он одержал много славных побед. Но дважды крепко обломал зубы: о целую планету – Лингу и об одну из областей Кааты – Химмельсгартн. Там, на Холмах Хоэкунс состоялась битва, которую называют «Три дня Учителей». За трое суток непрерывных боёв целая армия не смогла взять ни один Холм. Ни один. – Бабарский выдержал паузу. – Создавая Империю, Эдуард Инезир дважды пошёл на компромисс: Линге он предложил автономию, а бамбальеро – переселиться на другую планету.

– Зачем вы это рассказали? – спросил юноша.

– Затем, Занди, что, когда у школы такая история, ей плевать на знатность и богатство учеников. Мессер – представитель одного из самых древних родов Герметикона, и он прошёл все ступени Высокого искусства, преодолел такие испытания и тренировки, которые больше походят на изощрённые издевательства. И то, что ты только что видел, – малая часть того, что он умеет.

* * *

– Вы уже видели такие машины? – тихо спросила Феодора, продолжая смотреть на север, туда, куда улетели воздушные суда.

– Не такие, – поморщился Помпилио. – Намного лучше. Вы находитесь в самом начале пути.

– Не мы, – покачала головой сенатор. – Существование летающих машин стало для меня неприятным сюрпризом.

– Кто-то готов к войне лучше тебя?

– Да, – поколебавшись, признала Феодора. – Его солдаты лучше обучены, и у него есть неожиданное оружие.

Они вызвали подмогу, но, поскольку не было никаких оснований ожидать повторной атаки, яхта неспешно – со скоростью самого тихоходного катера сопровождения – продолжила путь вверх по Стремлению Уло. На них оглядывались: все знали, что это яхта Феодоры, и слух о том, что она подверглась нападению, распространялся со скоростью радиоволн. Поэтому сенатор оставалась на верхнем мостике, куда принесли кресла и столик, – демонстрировала, что с ней всё в порядке. И старалась вести светскую беседу.

– Вы прекрасно стреляете, мессер.

– Я этому учился.

– И весьма хладнокровны.

– Это наследственное.

– Почему вы позволили моим людям захватить себя?

– Я уже отвечал.

– Да, пожалуй… – Она помолчала. – Возможно, вы спасли мне жизнь, мессер.

– Скорее всего, так оно и есть.

– Спасибо, что ответили без ложной скромности.

– В ней нет нужды. – Помпилио огляделся: – Бутылка белого была бы кстати… и ещё: куда мы направляемся теперь?

– В горы, – коротко ответила Феодора.

– Там безопаснее?

– Сады прозрачны, их трудно контролировать. А в горах очень мало тропинок между Стремлениями, и там невозможно воевать. А к Небу вообще запрещено подходить с оружием – так решили предки.

– Запрет соблюдается? – осведомился дер Даген Тур.

– Да. Небо свято для всех траймонгорцев, там нельзя проливать кровь.

– А нападать на сенатора?

Некоторое время Феодора молчала, после чего усмехнулась:

– Боюсь, в том, кем стал Наамар, виновата я.

* * *

«Я твёрдо убеждён, что не совершил ничего сверхъестественного. Ну подумаешь, взорвал баржу… Ну, немного чересчур нитробола, совсем чуть-чуть лишнего… В оправдание могу сказать, что яхту покачивало, никаких измерительных инструментов у меня под рукой не оказалось, поэтому собирать бомбу пришлось «на глазок». К тому же не скрою, я немного нервничал, поскольку баржа приближалась, нас собирались брать на абордаж, а в ближнем бою выдающиеся способности мессера были бы несколько нивелированы. А так всё закончилось самым благоприятным образом: баржа затонула, сражение выиграно.