Сага о Торане

Громадная черная тень, что была чернее ночного неба, заслоняя звезды, висела над алтарем. Был виден лишь ее силуэт, похожий на гигантскую летучую мышь, но один он заставлял душу дрожать и трепетать перед этим созданьем Тьмы.

Тхар заговорил, и ветер донес до Торана его слова:

– Пришедший из небес Тьмы! Возьми эти жертвы, а потом пролети над островом и взгляни, сколько их здесь для тебя и тех, кто придет за тобой. Они ваши! Весь остров на эту ночь ваш!

Прими же в знак согласия три эти жертвы…

Перемахнув через забор, Торан, пригнувшись, побежал возле него к бочкам, в несколько рядов сложенных напротив пирса.

Летающая тварь из Тьмы поднялась еще выше, и глаза ее хищно блеснули ярче звезд.

Шим вдруг повернул голову и посмотрел в сторону Торана, но тот был уверен, что увидеть его в такой темноте невозможно.

Шим подозвал к себе двух монахов и, снова указав в сторону Торана, что-то приказал.

– Проклятый колдун! – прошептал Торан, когда увидел, что монахи бегут к нему.

Он был уже у скрытых темнотой бочек, а монахи – шагах в семидесяти, и, судя по всему, они еще не видели его. Торан сунул меч под нижнюю бочку и, поднатужившись, попытался сдвинуть всю кучу, но бочки словно приросли к земле.

Стоя спиной к морю, не видел он, как Шим взял поданный ему лук с горящей стрелой и выстрелил в темноту, что скрывала от всех Торана. Огненной точкой пронеслась стрела и воткнулась в бочку в метре над головой Торана. Тот даже присел от неожиданности, а потом, поняв все, выругался.

Два монаха, увидев цель, побежали еще быстрее, с другого бока к нему бросилось еще не меньше десяти врагов, но почему-то остановились на полпути, увидев что-то на улице.

Тварь зависла в воздухе, казалось заинтересованная появлением смельчака-одиночки, Тхар повернул голову, и проклятье сорвалось с его губ, а от двух галер к Торану бросились еще пятеро.

Все это Торан охватил одним взглядом, когда, услышав справа от себя шорох, повернул голову, готовый отразить нападение. Но монах, шагах в пяти, нападать не собирался. Он поднимал заряженный арбалет и в следующее мгновенье уже готов был выстрелить, но Торан, опередив его, метнул меч, чего никогда раньше не делал. Получив рукояткой по лбу, монах грохнулся на спину, выронив арбалет, который выстрелил и пустил стрелу куда-то в небеса. Торан же подпрыгнул, вырвал из бочки все еще горящую стрелу и вставил ее в арбалет монаха, которому наступил ногой на грудь, чтобы тот не смог подняться.

– Попробуй огоньку, тварь! – процедил он и выстрелил.

Тхар мог остановить полет этой стрелы, но он просто потерял дар речи от такого наглого поступка Торана, которому грозила опасность в лице двух приближающихся к нему монахов, а он перестреливался с Шимом огненными стрелами.

Горящая стрела пробила крыло летучей твари, оставив в нем дыру с красноватыми краями. Тварь взвыла, как тысяча волков, крутанулась на месте и растворилась в ночном небе.

– Ты забыла свои жертвы! – расхохотался Торан и поднял меч.

Два монаха застыли на месте, пораженные увиденным, остальные же забыли о Торане, отбивая атаку рыбаков, хлынувших на них со всех улиц. Торан подбежал к пирсу, и четыре могучих воина, одновременно поднявшие мечи не испугали его.

Он был шагах в десяти от них, когда воздух вокруг них и Тхара вдруг стал голубым, и все стоявшие в нем исчезли вместе с куском деревянного пирса в огненной вспышке.

– Трус! – заорал Торан исчезнувшему Тхару. – Даже пирс с собой со страху прихватил!

Тут он увидел, что алтарь стал на глазах разваливаться, и девушки в любой момент могли упасть в воду. Заткнув меч за пояс, он подхватил двух их них, что лежали ближ всего к воде, и аккуратно отнес на берег. Потом вернулся за третьей.

Воздух в порту звенел от ударов стали о сталь. Переполняемые гневом рыбаки бились, как демоны, не обращая внимания на кровь, лившуюся из их ран, но монахи сдерживали их яростный напор. Однако это продолжалось недолго, до тех пор, пока на них не обрушились гвардейцы, покончившие с монахами у замка и пришедшие на помощь рыбакам.

Вскоре последний монах пал от меча, пронзившего черный камень в его груди. Тяжело дыша, рыбаки опускали оружие, озираясь вокруг, будто не веря в свою победу.

К Торану подошел Мутай с глубокой раной на лбу и рубахой, превращенной в пропитанный кровью лохмотья, а также капитан гвардейцев, в глазах которого еще не погас огонь битвы.

– Ночь эта нвсегда останется в легендах, – сказал он, вытирая со лба пот, смешанный и со своей, и с вражьей кровью. – Бывал я во многих сраженьях, но в таком – никогда…

– Что это? – оборвал его Мутай, к чему-то прислушиваясь.

Торан не успел услышать то, что слышал рыбак. Земля вздрогнула так, что все, кто был на острове на ногах, попадали, как подкошенные. Грохот, заглушивший бы бой тысяч барабанов, сотряс воздух, и вдруг стало светло, как днем, будто зажглись одновременно тысячи факелов. И свет этот шел от центра острова, где на месте замка вырос огненный дымящийся столп, пронзивший небеса. Лежа на земле, люди в ужасе смотрели на него.