Сакральный знак Маты Хари

– Ну, что я могу сказать по существу? Максим вел себя агрессивно, хамил, угрожал и размахивал кулаками, и я на всякий случай остался у соседей. Еще остался Гриша Небаба, он часто остается у Масловых на ночь. Мы сидели в гостиной, выпивали. А потом к нам присоединились Светлана и Наталья. Девушки допили коньяк, и мы пошли спать. Я пошел с экономкой, Григорий – с кухаркой. У Гриши с Натальей давние отношения. Виктория и Костя остались в гостиной. Только, прошу вас, как мужчина мужчину, не афишировать эти сведения.

Следующим давал показания заместитель Маслова. Григорию Небабе было явно за шестьдесят, хотя он и старался казаться моложе. Глядя в камеру невыразительными желтыми глазками, он говорил в прокуренные усы:

– Ну да, все верно. Ночь я провел с Натальей. Повариха Масловых думает женить меня на себе, но мне-то она на кой сдалась? Старуха уже, под полтинник. Да и не в моем она вкусе.

– Так зачем вы с ней встречаетесь? – с осуждением осведомился следователь.

– А что же мне, упускать то, что само в руки плывет? – довольно усмехнулся пожилой донжуан.

– А про убийство что-нибудь знаете?

Свидетель понизил голос и, оглянувшись по сторонам, произнес:

– Хотите совет? Присмотритесь к Нине Федоровне.

– К Масловой? – вскинул светлые брови следователь Зотов. – Вам что-то конкретное известно?

– Присмотритесь, и все, – уклончиво откликнулся Григорий Васильевич.

За Небабой настала очередь Натальи. Повариха и самом деле была немолода, не слишком ухоженна, с перманентом на коротких, вытравленных перекисью волосах. Она говорила торопливо и сбивчиво, смешно морща короткий круглый нос.

– Мы с Григорием Васильевичем вместе вышли из гостиной и отправились в мою комнату. Он часто у меня ночует. Он мужчина холостой, может себе позволить. Я как-то спросила у него, почему…

– Это не имеет отношения к делу, – торопливо остановил повариху следователь.

– Нет? – растерялась Наталья. И тут же продолжила: – Ну ладно, не имеет так не имеет. Всю ночь мы были вместе и не расставались до самого утра, когда я встала готовить завтрак.

– В котором часу это было?

– В шесть – начале седьмого.

– Вы видели что-нибудь подозрительное, когда проходили мимо кабинета?

– Не проходила я. Моя комната находится рядом с кухней, а кабинет в противоположном конце коридора, так что мне у кабинета нечего было делать.

– Как вы обнаружили труп Виктории Саулите?

– Понесла завтрак Константину Вадимовичу и обнаружила.

– Почему вы решили, что он ночевал в кабинете?

– Перед тем как мы с Гришей ушли спать, Константин Вадимович сообщил, что до спальни не дойдет, а ляжет спать в кабинете.

– Странно. Следствию он об этом ничего не сказал.

– Ну, еще бы! Хозяин так набрался, что было бы странно, если бы он вообще что-то помнил. Честно говоря, – Наталья глянула на Зотова хитрыми глазами, – в кабинет я пошла для очистки совести, на самом деле я была уверена, что Константин Вадимович отключился прямо в гостиной. Когда я шла по коридору с подносом, дверь гостиной была закрыта, и я решила сперва заглянуть в кабинет, а потом уже нести кофе и алказельцер в гостиную.

– Почему в этот раз завтрак подавали вы, Наталья Сергеевна, а не экономка?

– Что же я, зверь какой? – изумилась женщина. – Зачем же я буду влюбленным мешать?

– Вы кого имеете в виду?

– Светлану и Юрика. Виолончелист секунды урывает, чтобы со Светкой повидаться и чтобы при этом его жена ничего не заподозрила, а тут в их распоряжении целая ночь! Пусть, думаю, как следует отведут душу, я и сама хозяину завтрак подам.

Светлана оказалась очаровательной девицей с прозрачными серыми глазами, в которых плескался ужас от жестокости совершенного в доме убийства, и милой способностью непрестанно краснеть.

– Юрий Наумович хотел уйти домой, но я попросила остаться, – не отрывая от камеры перепуганных глаз, вымученно проговорила Светлана. – Максим был так неадекватен, что я не могла находиться с ним в одном доме. Страшно ведь, когда человек так себя ведет.

– Светлана Анатольевна, вы покидали свою комнату этой ночью?

– Нет. Зачем?

– А гражданин Головченко?

– Кто? Юра? Нет, он тоже всю ночь провел в моей спальне. Только умоляю, не говорите ничего Марине! Если она узнает, у Юрочки будут большие неприятности! Может быть, даже из оркестра выгонят!

Лицо Светланы вдруг из красного стало пунцовым, и девушка шумно заплакала, сделавшись некрасивой.

– Ну что вы, Светлана Анатольевна! Перестаньте, я вас прошу! – растерялся следователь Зотов. – Мы не обязаны ставить в известность гражданку Головченко о том, как проводит время ее муж.

– Да? Правда? – сквозь слезы слабо улыбнулась экономка.

– Само собой. Можете идти.