Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу

– Ну он, конечно, обаятельный. Я нормально к нему отношусь.

Кафар посмотрел на неё как-то печально, так что стало ясно: он не поверил ни одному её слову.

Бану смутилась. У неё возникло пренеприятнейшее впечатление, что он скрывает что-то важное, неизвестное ей. Тут вернулся Вагиф, и от Бану потребовалась мобилизация всех душевных и физических сил, ибо репетиция продолжалась. Кафар с удручённым видом встал и покинул комнату, причём это ему удалось не с первого раза: он словно не заметил двери и чуть не врезался в стену, как будто собирался пройти сквозь неё.

Зажав зубами кончик языка от напряжения, Чинара красила ногти лаком. Владея салоном красоты, она не позволяла никому притрагиваться к своим ногтям, предпочитая собственноручно рисовать вышедшие из моды с десяток лет назад психоделические узоры. В этот раз она вложила в каждый мазок особый смысл, ведь маникюр предназначался для глаз Учителя. Конечно, он был далеко не так молод, как ей хотелось бы, но на безрыбье и рак рыба, тем более что он так по-юношески непоседлив, вечно бегает и кричит от переизбытка энергии. Всю эту нерастраченную энергию Чинара хотела направить на себя, всю мощь этих крепких бицепсов, нежность ухоженных кистей рук и мягкость ягодиц. Чинара даже облизнулась. Её ни разу не посетило сомнение в том, что Учитель рано или поздно станет её любовником: ей казалось, что она хорошо знает такой тип мужчин – они никому никогда не отказывают. Этому надо было только сделать намёк потолще.

Новая дверь в свежеотремонтированной квартире отворилась со страшным скрипом, и Чинара в который раз прокляла нерадивых мастеров. В комнату вошёл сын Орхан – детина двадцати пяти лет. Она его не очень любила – он был похож на бывшего мужа характером и лицом, постоянно подкалывал мать по поводу её любовных похождений, а сам вообще не посвящал её в свои дела, встречаясь с какими-то неподходящими девушками из неблагополучных, на взгляд Чинары, семей. В глубине души Чинара лелеяла мечту переселиться в центр города, там, где сосредоточились все бутики, дорогие рестораны и где чаще всего можно было встретить иностранцев, из которых получаются прекрасные верные мужья. Салон красоты Чинары (который она, не мудрствуя лукаво, назвала «Чинара»), находился почти в центре. Словом, Чинара хотела, чтобы сын подтянулся к культуре, женившись на приличной «девушке из центра», а он всё норовил жениться по любви, дурак такой! Любовь проходит через два года, а квартира неподалёку от Торговой и бульвара остаётся навсегда. Сама Чинара чрезвычайно гордилась своим достижением: на собственные деньги она приобрела квартиру в престижной новостройке! Они с сыном заселились туда последними, дом уже был обжит. Первым делом, когда ещё не распакованные коробки и чемоданы лежали горой посреди пахнущей краской и лаком квартиры, Чинара обошла соседей по очереди и каждому из них сказала следующее:

– У меня есть машина, у меня есть сын и нет мужа, и если кто-то откроет про это свой рот, я сама лично закрою его так, что пожалеете о том, что лезли в мои дела!

Большинство соседей в ответ на эту тираду только пожали плечами, не желая связываться со скандальной бабой, но нашлась одна, точно такая же, как Чинара, и она почувствовала, что на ее лавры кто-то покушается, поэтому сразу возненавидела Чинару и пригласила её на чашку кофе. Началась настороженная дружба, которая в один момент могла перерасти во вражду, и так оно и случилось. Скандал слышали все, кто жил в том же подъезде. Соседка называла Чинару шлюхой, чем, правда, никого не удивила. Ответные слова Чинары были призваны не оскорбить, но деморализовать противницу: та была бездетной и мечтала о ребенке. Несколько раз у неё случались выкидыши, это её несказанно печалило, и вот Чинара заорала:

– Твой живот на кладбище похож!

Тогда соседка завопила и непременно спустила бы Чинару с лестницы, если бы вовремя подоспевший Орхан не увёл сопротивляющуюся и рвущуюся в бой мать подальше от позора. В общем, его появления всегда были некстати.

– Петли надо смазать, – сказал Орхан.

– Был бы мужчина в доме – смазал бы, – отрезала Чинара, дуя на ногти, чтобы поскорее высохли.

– Вот поэтому папа тебя бросил.

– Он меня не бросил! – окрысилась Чинара. – Я его выставила, и он так огорчился, что пытался себя убить, не помнишь, что ли?! Ну вот, ноготь смазала из-за тебя. Где ты шлялся?

– Я тебе говорил, что буду на даче у Самира. Ты была, как всегда, занята и не услышала. Рассматривала на «Фейсбуке» фотографии своего учителя танцев. Позорные ваши фотки совместные.

– Ай, мало говори! – отмахнулась Чинара. – Ты всё ещё встречаешься с той… как её?

– Не знаю, о ком ты говоришь, – холодно ответил Орхан.

– Я не хочу, чтобы ты просрал свою жизнь! Ты – мой единственный сын!

– И что, ты меня в папы римские готовишь?

– Тебе лишь бы издеваться. Куда пошёл! Вернись, я сказала! – Но Орхан уже ушёл в другую комнату, чтобы больше не разговаривать с матерью. К тому же он солгал ей, что был на даче.