Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу

– Да, да, – беспечно перебил его мужчина и быстро сунул деньги в карман, не пересчитав их. – Ну с кем не бывает? Проходите в комнату. А почему Рауф сам не приехал?

– Ему плохо. Стыдно. – Орхан начал испытывать странное чувство. Ситуация стала слегка напоминать театр абсурда.

– Вай-вай-вай, ну зачем стыдно? Приехал бы, остался бы три дня справить, у нас такой плов будет, жена всю ночь стояла готовила, и халва у неё как цветочек! Ну ладно, раз не приехал, значит, не приехал, поздно звать уже. А вы чего здесь стоите, проходите, садитесь!

– Нет, мы, наверное, лучше пойдём, – пробормотал Орхан, поглядывая на своих друзей, которые подавали ему страшные знаки глазами: лучше свалить. Они начали потихоньку продвигаться к выходу, но тут из другой комнаты, где сидели женщины, вышли мать и сестра Валашки.

– Ну куда пошли?! – мать всплеснула руками. – Оставайтесь! А где Рауф-бей?[18] Почему не приехал?

– Он плохо себя чувствует после аварии.

– А-а-а. Ну Аллах сахласын[19]. А то приехал бы, повидались бы.

– Вы его знаете? – догадался Орхан.

– Нет-нет. – Всё семейство бодро замахало руками.

– Мы только о нём узнали, когда он чуть вместе с Агабалой не умер, – пояснил отец.

– Вы, наверное, его вините, – сделал Орхан ещё одну попытку вникнуть в происходящее.

– Виним? Нет, конечно, нет! – воскликнул отец.

– С кем не бывает, – добавил дядя.

– Хорошо, что с бедным мальчиком всё в порядке, Аллах сахласын, – добавила мать.

Шестеро друзей отлично провели время. Свежий воздух, природа, мимо накрытых столов то и дело проходили гуси. Все были очень приветливы с ними, хотя на похороны собралось непривычно мало народу. Очевидно, Агабалу здесь не жаловали, и его друзья знали почему. Когда они уезжали, отец Валашки сказал им:

– Всегда рады вам, будете поблизости – заходите, гостями будете! И Рауф-бей пусть приезжает, добро ему пожаловать! Обязательно передайте, пусть приезжает.

– Хорошо, – сказал Орхан. И подумал, что обязательно расскажет убивающемуся другу, что для семьи Валашки он герой, избавивший их от позора. И самое страшное – это то, что они никогда не поймут, чего лишилась страна в лице их «неправильного» сына Валашки.

На обратном пути друзья долго ехали в смущённом молчании, но потом Орхан не выдержал и заговорил:

– Какой смысл во всём этом? Валашка с самого начала был обречён. Мы все обречены. Нас мало, так мало, что мы рассеиваемся… вроде как золото в морской воде, понимаете? Поэтому мы не можем найти друг друга, а когда находим – не узнаём. Даже родителям на нас плевать. Думаете, если я завтра сдохну, моя мать поймёт, чего мир лишился?

Чинара перекрашивала ноготь, злилась и думала: как жаль, что прошло то время, когда сын зависел от неё материально и она могла пресечь его общение с неподходящими особами, просто перестав давать деньги на нужные в таких случаях расходы. Её раздражали и он, и его странные шутки, которых она не понимала. И вовсе они не позорные, эти фоточки. Они так мило смотрятся вместе, ей уже все знакомые сказали. Хотя, правда, они и про Чинару с Хафизом говорили то же самое. Её милые товарки готовы были сказать ей всё что угодно, потому что им была предоставлена солидная скидка и неограниченный кредит в салоне. Недавно Чинара обсуждала своего партнёра с самой близкой из подруг, той, которая чаще всех говорила правду.

– Смутный он какой-то. Дохлый. Бачату танцует-танцует – хоть бы раз возбудился.

Подруга фыркнула так громко, что у девушки, подстригавшей ей волосы, дрогнули ножницы в руке и она случайно хватила лишка. Покраснев, девушка попыталась незаметно исправить свою ошибку, благо дамы были заняты беседой.

– Они, молодые, все сейчас такие. Это их интернет с ума свёл. Я сама тоже, знаешь, замечаю. Как мне вот мой подарил ноут, я всё время там лазаю, лазаю, а чего ищу – непонятно. И так время быстро проходит. Слушай, может, я приду тоже на вашу сальсу? Там клёво, да? А то у меня жир на животе.

– От этих танцев ты не похудеешь, – быстро сказала Чинара. Её подруга была та ещё любительница опустить рыло в чужую кормушку! Не дай бог, она увидит Учителя живьём! На фотографиях-то он ещё так-сяк, а вот если начнёт танцевать и расточать любезности, эта жируха его точно сцапает.

– Ой, ладно. Хотела на твоего Хафиза посмотреть.

– Он не мой.

– Ну и зря. Давай, покажи ему, чего стоит старая гвардия!

– Кто это старая?! Хотя… знаешь, ты права. Я как будто заржавела вся. Пора размяться.

– Развлекись, любовь моя! И не забудь позвать меня на свой чемпионат, когда он там?

Чинара улыбнулась в чашку с кофе, в котором вдруг образовалась маленькая, но агрессивная воронка, уходившая упругим корнем на самое дно.

Веретено, заботливо взяв Бану за тонкое запястье, вытащило её руку из щели между дверной коробкой и дверью, куда она беззаботно вложила пальцы, небрежно опершись о стену.

– Сейчас кто-нибудь дверь закроет и твою ручку прищемит.

– Это пустяки.