Сальватор

– Ничего, сир. Он вернулся в свой кабинет и передал мне новый приказ об отъезде.

В полученном генералом приказе говорилось, что, если Наполеон промедлит с отъездом еще сутки, никто не будет отвечать за его безопасность.

Император на это ничего не сказал, будто и не было этого приказа.

Хотя в его положении уже не приходилось ничему удивляться, его поразила все же одна вещь: то, что вопрос о возвращении Бурбонов обсуждался господином де Витролем с князем д'Экмюлем, который одновременно вел переговоры и с ним, Наполеоном. Ведь именно он прислал на остров Эльбу господина Флери де Шабулона для того, чтобы рассказать ссыльному императору об обстановке в стране и заявить, что Франция готова была принять его и ждала.

А когда пришла весть о высадке императора на землю Франции, бывший начальник штаба Наполеона был настолько скомпрометирован, что отправился укрыться к господину Паскье, работавшему главным хирургом госпиталя Инвалидов, с которым познакомился в армии и на преданность которого мог рассчитывать.

Итак, Наполеон ошибался: его еще кое-что могло удивить.

Он приказал готовиться к отъезду на следующий день.

А пока велась подготовка к отъезду императора, произошла сцена, которая могла иметь самые серьезные последствия.

Один из тех людей, кто с болью в сердце наблюдал за той нерешительностью, с которой Наполеон, покорный велению Бога, медлил покинуть вначале Елисейский дворец, потом Мальмезон, был наш старый знакомец, господин Сарранти, томящийся в данный момент в заключении и готовящийся заплатить головой за упрямую преданность императору.

Со дня возвращения Наполеона он беспрестанно уважительно внушал своему генералу, что с такой страной, как Франция, ничто не было окончательно потеряно: маршалы были забывчивы, министры неблагодарны, сенат подл, но народ и армия оставались ему верны.

«Надо все бросить, – повторял господин Сарранти, – и обратиться в этой великой битве к народу и армии».

И утром 29 июня произошло событие, которое, казалось, полностью подтвердило справедливость слов этого сурового и непреклонного советника.

Около шести часов утра все изгнанники Мальмезона – те, кто жил в Мальмезоне, уже стали изгнанниками – были разбужены яростными криками: «Да здравствует император! Долой Бурбонов! Долой предателей!»

Все стали ломать голову над тем, что же означали эти крики, которых не было слышно с того самого дня, когда под окнами Елисейского дворца два полка гвардейских стрелков, набранных из волонтеров-рабочих Сент-Антуанского предместья, стали криками требовать, чтобы император стал во главе их и повел на врага.

Господин Сарранти был, казалось, в курсе того, что происходило. Он стоял одетым в комнате, которая находилась перед покоями императора.

Прежде чем император позвал кого-нибудь для того, чтобы узнать о причинах этого шума, господин Сарранти вошел к нему.

Вначале он взглянул на кровать: она была пуста. Император был в библиотеке, прилегавшей к спальне. Сидя у окна и положив ноги на подоконник, он читал Монтеня.

Услышав шаги, спросил, не оборачиваясь:

– Кто это?

– Сир, – послышался знакомый голос, – вы слышите?

– Что?

– Крики «Да здравствует император! Долой Бурбонов! Долой предателей!».

Император грустно улыбнулся:

– Что это, дорогой Сарранти?

– То, сир, что это кричит дивизия Брайера, которая возвращается из Вандеи и остановилась перед оградой замка.

– И что с того? – продолжал император все тем же тоном, так же спокойно или даже безразлично.

– Что с того, сир?.. Эти храбрецы намерены пойти еще дальше. Они заявляют, что хотят, чтобы им вернули их императора. В противном случае, если их командиры не пожелают обратиться с этим к вам, они хотят сами прийти к Вашему Величеству и просить вас возглавить их.

– А что дальше? – снова повторил Наполеон.

Сарранти подавил вздох. Он хорошо знал императора: это было не безразличие, а неверие в успех.

– Так вот, сир, – сказал господин Сарранти, – генерал Брайер здесь и просит разрешения войти, чтобы передать Вашему Величеству желание своих солдат.

– Пусть войдет! – сказал император, вставая и кладя раскрытую книгу на подоконник. Как человек, который собирается продолжить чтение интересной книги.

В комнату вошел генерал Брайер.

– Сир, – сказал он, почтительно поклонившись Императору. – Я и моя дивизия находимся в полном подчинении Вашего Величества.

– Вы прибыли слишком поздно, генерал.

– В этом нет нашей вины, сир. Надеясь прибыть вовремя для того, чтобы защитить Париж, мы в день преодолевали по десять – пятнадцать лье.

– Генерал, – сказал Наполеон, – я отрекся от престола.

– От титула императора, сир, но не от генеральского звания.

В глазах Наполеона вспыхнул огонек.

– Я предложил им свою шпагу, но они от нее отказались, – сказал он.

– Они отказались!.. Кто же это, сир?.. Простите меня за настойчивость, Ваше Величество.

– Мой брат Люсьен.

– Сир, ваш брат принц Люсьен не забыл, что 1-го брюмера он был председателем Совета Пятисот.