Сальватор

- Да говорю же тебе, что тону! Помоги!

Говоривший, видимо, хлебнул воды и его накрыло волной.

Сцена была сыграна прекрасно, и беглецам на какое-то время даже показалось, что их товарищ в самом деле тонет: они поплыли в сторону шлюпа.

Но скоро до них снова донесся его голос:

- Ко мне! Ко мне! Неужели ты дашь утонуть земляку, когда для его спасения достаточно бросить фалреп, веревку.

- Ну-ка отвали!

- Ой, да, никак, это ты, Питкаэрн?

- Да, я самый, - удивился матрос. - А ты кто такой?

- Я-то?.. Веревку! Тону! Тону-у-у... Вер...

И волна снова накрыла его с головой.

- Ах, черт! Да вот веревка! Держишься?

Послышалось бульканье, когда захлебнувшийся хочет ответить, но не может, потому что в дыхательные пути попала вода.

- Ну, не отпускай!.. - проговорил Питкаэрн. - Что ж ты за моряк, увалень ты эдакий! Может, прикажешь тебе подъемное кресло подкатить? Сам не можешь забраться?

Но не успел валлиец договорить, как Эрбель, едва занеся ногу над релингом, схватил своего друга Питкаэрна в охапку, опрокинул его на палубу и, приставив ему нож к горлу, крикнул своим товарищам:

- Ко мне, ребята! Поднимайтесь на левый борт. Мы спасены!

Беглецы не заставили себя упрашивать; они поспешили к шлюпу и через минуту все четверо стояли на палубе.

Эрбель придавил Питкаэрна к палубе коленом и не отнимал от его горла ножа.

- Свяжите-ка этого парня и заткните ему рот, - приказал Пьер Эрбель, но никакого зла не причинять!

Потом, повернувшись к пленнику, продолжал:

- Дорогой Питкаэрн! Простите нам этот обман. Мы не английские дезертиры, а французы, сбежавшие с понтона. Мы позаимствуем у тебя шлюп, чтобы прогуляться во Францию, а как только дойдем до Сен-Мало или Сен-Бриека, ты свободен.

- Как же так вышло, что члены экипажа английского шлюпа говорят на бретонском наречии?

- При чем здесь английский экипаж? Это мы говорим на галльском языке.

- Я понял ничуть не больше, чем раньше, - признался Парижанин.

- Ты хочешь, чтоб я тебе все объяснил? - спросил Эрбель, как можно осторожнее затыкая рот Питкаэрну. - Надо, конечно, отдать ему справедливость...

- Признаться, я был бы не прочь разобраться, в чем тут дело.

- Сейчас я тебе расскажу то, что сам я узнал в коллеже.

- Рассказывай!

- Англичане из Уэльса - всего-навсего колония из Нижней Бретани, эмигрировавшая из Франции лет этак девятьсот тому назад и сохранившая в целости и сохранности родной язык. Вот как получилось, что уэльсцы говорят на бретонском наречии, а бретонцы - на уэльском, или валлийском.

- Вот что значит образование! - заметил Парижанин. - Эрбель! В один прекрасный день ты станешь адмиралом.

Тем временем Питкаэрна связали и заткнули ему рот.

- А теперь, - промолвил Пьер Эрбель, - надо согреться, обсушиться и посмотреть, нет ли на этом благословенном шлюпе чего-нибудь пожевать, а на рассвете выйдем из гавани.

- Почему не сейчас? - поинтересовался Парижанин.

- Потому, Парижанин, что из гавани можно выйти только после того, как адмиральское судно откроет ворота пушечным выстрелом.

- Это верно, - хором подтвердили беглецы.

Один из четырех товарищей остался часовым на бушприте, а трое других пошли разводить в каюте огонь.

К несчастью, одежду, намокшую в соленой воде, было не так-то просто просушить. Беглецы обшарили шлюп и нашли рубашки, штаны и матросские блузы, принадлежавшие друзьям Питкаэрна. Беглецы переоделись как могли, как вдруг с бушприта донеслось:

- Эй, там, внизу! Все наверх!

В одно мгновение все трое очутились на палубе.

Часовой поднял тревогу не без причины: к шлюпу приближались огни, и постепенно из темноты показались лодки с солдатами.

Лодки прочесывали гавань.

- Ну, визита не миновать! - предупредил Пьер Эрбель. - Надо взять дерзостью. Спрячьте нашего друга Питкаэрна.

- Сбросить его в воду? - предложил один из беглецов

- Да нет, просто спрячьте его получше.

- Слушай, Пьер, - заметил Парижанин, - а что если засунуть его в подвесную койку, накрыть сверху одеялом по самые глаза - никто и не заметит кляпа, а мы скажем, что он заболел.

Так для нас же лучше: больные одетыми не ложатся, одному из нас достанутся сухие штаны, куртка и блуза.

Предложение всем понравилось.

- А сейчас, - продолжал Пьер Эрбель, - пусть те, что говорят на валлийском наречии, постоят со мной на палубе, а остальные составят компанию Питкаэрну; я все беру на себя.

Когда Эрбель говорил: "Я все беру на себя", все знали, что на него можно положиться. Парижанин и его напарник пошли вниз с Питкаэрном, а Эрбель и двое бретонцев стали ждать солдат.

Те не заставили себя ждать.

Одна из лодок взяла курс на шлюп.

Пьер Эрбель вскарабкался на релинг, чтобы его было лучше видно.

- Эй, на шлюпке! - крикнул командир.

- Здесь! - отозвался Пьер Эрбель на бретонском наречии.

- Э-х, да здесь уэльские ребята! - заметил капитан, обращаясь к своим солдатам. - Из вас кто-нибудь говорит на языке этих дикарей?

- Я, господин офицер, - отозвался один из солдат. - Я родом из Каэрмартена.

- Тогда спрашивай ты.

- Эй, на шлюпке! - крикнул солдат по-уэльсски.

- Здесь! - повторил Эрбель.

- Кто вы?

- "Прекрасная Софи" из Памбрука.

- Откуда идете?

- Из Амстердама.

- Что везете?

- Треску.