Сальватор

- Прощай, злой доктор! - грустно вымолвила она.

Ласково улыбнувшись, она прибавила:

- До свидания, милый друг!

С этими словами она склонилась к Людовику, так что коснулась локонами лица молодого человека.

- Ах, Розочка!.. Розочка! - с любовью в голосе прошептал он.

Он снова приподнялся на цыпочки, вытянул шею и дотянулся губами до гладкого белого лба девушки.

- Я люблю тебя, Розочка! - целуя ее, шепнул он.

- Я люблю тебя! - повторила девушка, подставив ему лоб.

Она скрылась в своей клетке поспешно, словно спугнутая пташка.

Людовик спрыгнул на землю. Но не успел он сделать и трех шагов - он отступал, пятясь, так как не хотел ни на мгновение упустить из виду окно Розочки, - как окно снова распахнулось.

- Людовик! - окликнула его Розочка.

Молодой человек одним махом снова взлетел на тумбу, не понимая, как это у него получилось.

- Розочка, тебе плохо? - испугался он.

- Нет, - возразила девушка и покачала головой? - просто я вспомнила...

- Что ты вспомнила?

- Свою прошлую жизнь, - призналась она.

- Боже мой! Ты бредишь! - испугался Людовик.

- Нет. Знаешь, в прекрасной стране, пригрезившейся мне недавно, я была маленькой девочкой, лежащей, как Виргиния, в гамаке, а моя кормилица, добрая негритянка по имени... погоди-ка! Ой, у нее было смешное имя!.. Ее звали... Даная!.. Добрая негритянка по имени Даная пела, качая мой гамак.

И Розочка затянула колыбельную, с усилием вспоминая первые слова:

Баю-бай, усни, дитя! Слушай мамочку свою!

Каши я тебе сварила: колыбельную спою.

Людовик бросил на Розочку изумленный взгляд.

- Подожди, подожди, - остановила она его, а сама продолжала:

В море парусник плывет и забрасывает сети.

Ждет детей не только рыба, лишь бы только спали дети.

- Розочка! Розочка! - закричал Людовик. - Ты меня пугаешь!

- Да подожди же, - снова остановила его Розочка.__А ребенок отвечает:

Мам, да не хочу я спать,

Мне б сейчас потанцевать

Боже! Что ты говоришь мне,

Ты упрямишься опять

Дочка! Дай покоя мне Что болтать! Ну, хватит, полно

Закрывай глаза и слушай, как шумят на воле волны

- Розочка! Розочка!

Это не все; ребенок продолжает:

Мам, да не хочу я спать,

Мне б сейчас потанцевать

Ты упрямишься опять

Спрячь-ка голову в цветах, руки в травах спрячь зеленых

Спрячься, ведь мою дочурку всюду ищет злой волчонок

Бродит этот зверь в лесах, у него зубов не счесть

Лучше, детка, маму слушать,

Лучше спать и кашу есть

Дочка! Дай покоя мне. Что болтать! Ну, хватит, полно

Закрывай глаза и слушай, как шумят на воле волны

Мам, да не хочу я спать,

Мне б сейчас потанцевать

Лучше, детка, маму слушать,

Лучше спать и кашу есть!

[Стихи в переводе Ю Денисова]

Розочка замолчала.

Людовик задыхался.

- Все, - доложила девочка

- Ступай, возвращайся к себе, - попросил Людовик - Поговорим обо всем этом потом. - Да, да, ты помнишь, любимая Розочка Да, как ты недавно говорила, мы уже жили в другой жизни, до того как появились на свет

И Людовик спрыгнул с тумбы.

- Я люблю тебя! - бросила ему Розочка, притворяя окно.

- Я люблю тебя! - ответил Людовик достаточно громко, чтобы сладкие слова могли проникнуть сквозь щель в окне.

"Странно! - подумал он - Она пела креольскую песню. Откуда же взялась эта девочка, найденная Брокантой? . Завтра же справлюсь о ней у Сальватора . Или я ошибаюсь, или Сальватор знает о Розочке больше, чем говорит"

В это время часы пробили трижды, а белесый свет, появившийся на востоке, предвещал скорое наступление утра

- Спи сладко, девочка моя любимая, - сказал Людовик. - До завтра!

Розочка будто услышала эти слова, отозвавшиеся эхом в ее душе: ее окно снова приотворилось, и девочка бросила на прощание Людовику

- До завтра!

XXXVIII

Бульвар Инвалидов

Сцена, происходившая в тот же час на бульваре Инвалидов, в особняке Ламот-Гуданов, хотя и была похожа по сути на две только что описанные нами, но по форме значительно от них отличалась.

Любовь Розочки была похожа на бутон.

Любовь Регины показала свой венчик.

У г-жи Маранд она расцвела пышным цветом.

Какой период в любви самый сладостный? Я всю жизнь пытался разгадать эту загадку, но так и не смог. Может быть, любовь хороша лишь в тот момент, когда только зарождается? Или когда она развивается? Или когда, готовая вот-вот остановиться в своем развитии, она, сочный и сладкий плод, готова сорваться в золотом одеянии зрелости?

Когда солнце краше всего? На восходе? В зените? В закатные часы, когда, клонясь к закату, погружает свой пламенеющий диск в теплые морские волны?

Пусть кто-нибудь другой попытается ответить на этот вопрос, мы же боимся ошибиться в поисках решения этой непосильной задачи.

Поэтому-то мы и не беремся сказать, кто был счастливее всех: Жан Робер, Людовик или Петрус, и кто больше других наслаждался радостями любви: г-жа де Маранд, Розочка или Регина.

Но чтобы читатели завидовали и могли сравнивать, скажем, какими словами, какими взглядами, какими пьянящими улыбками двое любовников или, вернее, двое влюбленных... - подберите сами слово, дорогие читатели или прекрасные читательницы, передающее мою мысль - двух влюбленных? Нет, двух любящих сердец! - обменивались в эту светлую звездную ночь.