Сальватор

Это тридцатипятилетний господин, худой, бледный, с запавшими глазами, как у Базиля, - так он выглядел внешне. В нравственном отношении он воплощал собой лицемерие, коварство, злобу - второй Тартюф.

Господин Рапт долго искал, как Диоген, но не просто человека, а именно этого человека. Наконец он его нашел: есть такие люди, которым везет.

Мы поднимаем занавес, когда часы показывают около трех пополудни. Один из этих двух персонажей хорошо знаком нашим читателям, а второму мы просим уделить внимания не больше, чем он того заслуживает.

С самого утра г-н Рапт принимал избирателей: в 1848 году кандидат ходил в поисках избирателей, а вот двадцатью годами раньше они сами приходили к кандидату.

По лицу г-на Рапта струился пот, он выглядел усталым, словно актер, отыгравший пятнадцать картин драмы.

- В приемной еще много народу, господин Бордье? - отчаявшись, спросил он у секретаря.

- Не знаю, ваше сиятельство, но это можно выяснить, - ответил тот.

Он подошел к двери и приоткрыл ее.

- По меньшей мере человек двадцать, - доложил секретарь, отчаиваясь не меньше хозяина.

- Никогда у меня не хватит терпения выслушать все эти глупости! вытирая лоб, сказал полковник. - С ума можно сойти! Клянусь честью, у меня одно желание: никого больше не принимать!

- Мужайтесь, ваше сиятельство! - томно проговорил секретарь. - Поймите, что среди этих избирателей есть такие, что располагают двадцатью пятью, тридцатью и даже сорока голосами!

- А вы уверены, Бордье, что среди них нет избирателейбандитов? Заметьте, ни один из этих типов не предложил свой голос просто так, каждый норовит приставить мне нож к горлу, иными словами - непременно просит что-нибудь для себя или своих людей!

- Я полагаю, вы, ваше сиятельство, не сегодня научились ценить бескорыстие рода человеческого? - сказал Бордье тоном Лорана, отвечающего Тартюфу, или Базена - Арамису.

- Вы знаете этих избирателей, Бордье? - делая над собой усилие, спросил граф.

- Я знаком с большинством из них, ваше сиятельство. Во всяком случае, у меня есть сведения о каждом из них.

- В таком случае продолжим. Позвоните Батисту.

Бордье позвонил в колокольчик, лакей явился на зов.

- Кто следующий, Батист? - спросил секретарь.

- Господин Морен.

- Подождите.

Секретарь стал читать то, что ему удалось разузнать о г-не Морене.

"Господин Морен, оптовый торговец сукном, имеет фабрику в Лувъе. Очень влиятелен, располагает лично двадцатью голосами.

Слабохарактерный, мечется от красного знамени к трехцветному, от трехцветного - к белому. В поисках личной выгоды готов отражать все цвета призмы. Имеет сына, негодяя, невежу и лентяя, до времени транжирящего отцовское наследство. Несколько дней назад обратился к его сиятельству с просьбой пристроить этого сына".

- Это все, Бордье?

- Да, ваше сиятельство.

- Какой из двух Моренов здесь, Батист?

- Молодой человек лет тридцати.

- Значит, это сын.

- Пришел за ответом на письмо отца, - лукаво заметил Бордье.

- Просите! - упав духом, приказал граф Рапт Батист отворил дверь и доложил о г-не Морене.

Еще не успело отзвучать имя посетителя, как в кабинет с независимым видом вошел тридцатилетний господин.

- Сударь! - начал молодой человек, не дожидаясь, пока с ним заговорят г-н Рапт или его секретарь. - Я сын господина Морена, торговца полотном, избирателя и подлежащего избранию в вашем округе Мой отец обратился к вам недавно с письменной просьбой...

Господин Рапт не хотел показаться забывчивым и перебил его:

- Да, сударь, я получил письмо вашего уважаемого отца.

Он обратился ко мне с просьбой найти вам место. Он мне обещает, что, если я буду иметь счастье оказаться вам полезным, я могу рассчитывать на его голос, а также голоса его друзей.

- Мой отец, сударь, самый влиятельный человек в квартале. Весь округ считает его самым горячим защитником трона и алтаря... да, хотя он редко ходит к обедне: он очень занят.

Однако, как вы знаете, внешние приличия, кривляния!.. Не так ли?

Не считая этого, он - воплощение порядка. Он готов умереть за своего избранника. И раз он выбрал вас, ваше сиятельство, он будет настойчиво бороться с вашими противниками.

- Я счастлив узнать, сударь, что ваш уважаемый отец составил обо мне столь лестное мнение, и от всей души желаю оправдать его ожидания. Но вернемся к вам: какое место вы желали бы получить?

- Откровенно говоря, ваше сиятельство, - проговорил молодой человек, с вызывающим видом похлопывая себя тросточкой по ноге, - я затрудняюсь ответить на этот вопрос.

- Что вы умеете делать?

- Не много.

- Вы учились праву?

- Нет, я ненавижу адвокатов.

- Вы изучали медицину?

- Нет, мой отец терпеть не может врачей.

- Вы, может быть, занимаетесь искусством?

- В детстве я учился играть на флажолете и рисовать пейзаж, да бросил. Отец оставит мне после себя тридцать тысяч ливров ренты, сударь.

- Вы хотя бы получили образование, как все?

- Несколько меньше, чем все, сударь.

- Вы посещали коллеж?

- У всех этих торговцев похлебкой так неуютно! А у меня слабое здоровье, и отец забрал меня из коллежа.

- Чем же вы занимаетесь в настоящее время?

- Я?

- Да, сударь, вы.