Самая большая ошибка Эйнштейна

В телеграмме, которую Эддингтон поручил отправить с Принсипи Дайсону, он изложил максимум того, что считал возможным: «СКВОЗЬ ОБЛАЧНОСТЬ ТЧК ЕЩЕ НАДЕЮСЬ ТЧК ЭДДИНГТОН». Но прежде чем он завершил тщательные измерения возможных смещений (эффекта, который проявлялся бы на его фотопластинках как сдвиг на доли миллиметра – немногим больше, чем на толщину человеческого волоса), им пришлось покинуть остров. Один из плантаторов сообщил, что, по слухам, намечается пароходная забастовка. «Нам не хотелось торчать на острове несколько месяцев, поэтому пришлось вернуться ближайшим же судном», – вспоминал Эддингтон. Морское плавание могло повредить проявленные фотопластинки, но исследователи уже и так слишком много времени провели вдали от Кембриджа.

Если Эддингтона после возвращения в Англию и опечалили результаты его исследований, он мог утешаться хотя бы тем, что и другой группе нелегко дались необходимые измерения. Экспедиция, посланная в Бразилию, добралась до родных берегов позже. Со своим большим телескопом ученые испытали еще большее разочарование. Правда, небеса над ними были достаточно чистыми, да и условия наблюдений – гораздо лучше, чем на острове Принсипи, терзаемом непогодой. Для перевозки оборудования пришлось использовать чуть ли не первый автомобиль, который местные жители видели в этой части Бразилии. Вскоре исследователи аккуратно разместили свои приборы на подходящей плоской поверхности – беговых дорожках Собралского жокейского клуба. Для проявки пластинок имелась в наличии прохладная (пусть и не холодная) вода. В дни накануне 29 мая заинтересованные местные жители даже выстраивались в очередь, чтобы купить билетик, дающий право заглянуть в телескоп.

Но и тут исследователям природа устроила козни, на сей раз помешала безоблачность небес. Они находились всего в 4⁰

от экватора, было ужасно жарко, вследствие чего повредился телескоп, что уменьшило точность наблюдения. В своих заметках ученые писали о проявке фотопластинок, экспонированных в тот день. Их уже тогда мучили дурные предчувствия, что наблюдения могут оказаться неудачными: «3:00… При съемке произошел серьезный сдвиг фокуса, звезды видны, но разрешение слишком мало. Сдвиг фокуса можно объяснить лишь неравномерным расширением зеркала телескопа под действием солнечного нагрева…»

Главный телескоп не помог бразильской экспедиции. Но отец Корти не зря настаивал на том, чтобы они захватили с собой еще и четырехдюймовый. Руководствуясь в том числе и просто чувством долга, бразильская группа все-таки вставила набор запасных пластинок в плоскость идеальной фокальной точки этого небольшого оптического прибора. Они-то и принесли самые удачные результаты всего проекта – лучше, чем полученные на тяжелом телескопе, установленном в жокейском клубе, и лучше, чем полученные на столь же внушительном эддингтоновском телескопе, с таким трудом привезенном из Англии и водруженном высоко над Атлантикой, на диких скалах Принсипи.

Анализируя эти пластинки, Эддингтон и его кембриджские ассистенты действовали по отдельности, независимо друг от друга, чтобы исключить влияние индивидуальных особенностей работы каждого специалиста. Две из островных пластинок оказались все-таки не столь неудачными, как он опасался, так что он сумел включить в итоговый отчет и данные, полученные на Принсипи. Все это время они знали, что Эйнштейн в своих заключительных расчетах 1915 года дал такую оценку: свет, идущий от далекой звезды, будет при прохождении мимо Солнца смещаться на очень малую величину – по сравнению с тем, как бы этот луч проходил, будь на этом месте не Солнце, а неискривленное пространство. Вытяните руку с оттопыренным мизинцем: ширина мизинца составит примерно один угловой градус. Астрономы делят градус на 60 угловых минут, а каждую угловую минуту – на 60 угловых секунд. Эйнштейн предсказал, что звездный свет, проходя мимо Солнца, отклонится всего лишь на 1,70 угловой секунды (это записывают как 1,70") по сравнению с тем, как он проходил бы через пустое неискривленное пространство. Это меньше, чем самая крошечная царапинка на вашем мизинце. Такие изменения трудно обнаружить. Подтвердят ли результаты экспедиций прогнозы Эйнштейна – или же они раз и навсегда похоронят его смелую теорию?

* * *

Дайсон и Эддингтон любили драматические эффекты, а потому планировали держать результаты в секрете, пока не соберут подходящую аудиторию. Многие ученые, до которых уже дошли самые разные слухи об экспедициях, очень стремились выяснить, что же там случилось на самом деле. Эйнштейн (который потом делал вид, будто и так знал, что его правота подтвердится) с фальшивой непринужденностью написал из Берлина своему другу-физику, жившему в Нидерландах: «Ты там случайно не слышал о недавних английских наблюдениях солнечного затмения?»