Самая главная злодейка

Мало кто знал, что все полукровки, или почти все, рождались с особым даром, каждый со своим. Одни были рады ему, развивали, совершенствовали, становились сильными магами, а другие считали свой дар проклятьем, боролись с ним, как с самым страшным врагом.

Самира же принадлежала к тем полукровкам, что боялись своего дара.

Она могла ощущать чувства людей, копаться в них, читать как раскрытые книги, ловить эмоции, с точностью сказать, что чувствует посол соседней страны, улыбаясь королю, или застенчивая фрейлина, приседающая в реверансе перед королевой. Она могла бы видеть всех людей насквозь, обладать огромным влиянием, но у каждого дара, как у монеты есть своя обратная сторона. Иногда лучше не знать, что любимый мужчина видит в тебе лишь сестру, мама страдает от незаживающей старой раны, а отца гнетет бездна вины от сокрытой когда-то тайны.

А иногда ты с трудом можешь контролировать свой дар, и тогда чужие чувства, чужие тайны, чужая гниль врываются в душу, раскалывая ее на части, а с ними приходит боль — тягучая, жестокая, бесконечная.

Ей предлагали учиться контролировать дар, она даже искренне пыталась когда-то, но это требовало огромного самоконтроля, не раз, не два, а всю жизнь. Загнать себя в строгие рамки? Солнечная принцесса Самира презирала любые ограничения, нахлебалась их в свое время. К тому же зачем себя мучить, если есть алкоголь? Он всегда ее спасал от надвигающихся приступов и не только дара, но и некстати возникающего голоса совести, от которой все никак не удавалось избавиться.

— Тебе опять плохо? — забеспокоилась Касс.

«Добрая душа, единственная, кто искренне мне предан», — мысленно улыбнулась принцесса, спрятав флягу в ридикюль, а вслух сказала:

— Мне всегда плохо, Касси. И хватит уже уходить от темы.

Рассказывай. Тебе кто-то понравился из наших гостей? Неужели ты влюбилась?

— Это не для меня, — еще больше покраснела девушка. — Отец попросил.

— Попросил? — дернула бровью принцесса. Уж она-то знала, что Питер Камден никогда не просит — он приказывает. — Зачем ему это? Облачать тебя в подобный наряд?

Теперь Касс опустила взгляд и съежилась как-то, став еще меньше своих метра пятидесяти пяти. Самире даже не надо было использовать дар, чтобы догадаться:

— Он все-таки не отказался от идеи выдать тебя замуж. За кого на этот раз?

— Я не знаю. Нас представят на балу, — со слезами в голосе ответила девушка, но в глазах слез не было, она давно уже научилась контролировать их и прекрасно знала, что отец слез не любит, ни ее, ни маминых.

— Перестань волноваться, я не позволю твоему чокнутому папаше выдать тебя замуж против воли.

— Не говори так о нем, — строго проговорила Кассандра. — Он не злой, просто…

— Да-да, знаем мы старую песенку. Папочка не злой, он просто сволочь, — фыркнула Сэм, не заметив, как задели подругу ее злые слова. Но ведь это была правда, которую не скрыть ни от людей, ни от себя. И Касс это знала. Каждый день видела в зеркале. У людей полукровки не рождаются, маги могут, но не полукровки. Наверное, именно поэтому она не могла обижаться на отца, винила себя в том, что он, они оба с мамой так несчастны.

Конечно, Касс хотела знать кто он — ее настоящий отец? Но боялась спрашивать его имя. Ведь слухи ходили разные, одна поразительней другой. Кто-то был убежден, что она дочь самого короля, кто-то намекал на принца Дэйтона, а некоторые вспоминали давнюю влюбленность леди Джулии в бывшую Тень короля — виконта Кради.

— Ты несправедлива к нему, — уверенно заявила Касс, встав на сторону отца.

— Любить надо тех, кто отвечает тебе взаимностью, — ответила Самира.

— Тогда, может, и ты своему совету последуешь? — огрызнулась девушка в ответ.

— Котенок вспомнил, что у него есть коготки? — хмыкнула Сэм, ничуть не обидевшись. Но правда, если признаться, задела за живое. Вот бы еще Касси также научилась давать отпор своему бездушному папаше, который наверняка затеял всю эту историю с платьем только для того, чтобы побольнее ударить жену и дочь. И она нисколько не удивится, если в мужья ей выберут самого отвратительного человека из всех возможных. Какой-нибудь старик, или запойный пьяница, или жестокий самодур. Вариантов масса, впрочем, Сэм не шутила, когда заверяла, что не позволит ни одному из этих планов осуществиться. Она искренне любила Касс и могла позволить себе иногда побыть хорошей. Надо же совесть задобрить, ведь даже у злодеев, как оказалось, она есть.

— Прости, — повинилась подруга, а Самира покачала головой от досады.

— Не извиняйся, если ты права. И я не стану извиняться за правду.

— Он просто глубоко несчастный человек.

— А ты нет? А твоя мать?

— Мама говорит…

— Да, твоя мама мученица. Богиня, да полстраны своим мужьям изменяют и детей рожают от соседа, но никто же так не убивается, не жертвует собой.

— Не говори так о моей маме! — разозлилась Касс, заставив Сэм на этот раз прикусить язык.

— Прости, — с трудом выдавила она из себя, потому что не умела извиняться, ни когда была права, ни когда ошибалась. Но подруга это знала и понимающе улыбнулась в ответ. — Не зазнавайся.